Злость на мать вновь всколыхнулось, ужасая своей силой. А ведь она умерла, а тело увезли для установления причины смерти. Лили полагалось рыдать от горя, но она не могла выдавить из себя ни единой слезинки. Люди напоминали ей фарфоровых кукол, хрупких, фальшивых и ненастоящих. Все вокруг какое-то искусственное, нет ни искренности, ни заботы. Разве что у отца, после того, как он вытащил ее из церкви, но и ему она боялась верить, ведь один раз он ее уже предал.
- Мишка, весь наш класс – сборище идиотов. Никчемное тупое стадо, неспособное на самостоятельные выводы. А староста – пастух, за которым они идут и блеют. Спасибо, что хотя бы ты сохранил мозги на месте!
- Рад помочь, - одноклассник придвинулся почти вплотную и дышал тяжело и взволнованно. Он медленно тянулся к ее губам, как будто они были намазаны чем-то сладким, - Лили, ты такая красивая. Твоя кожа белая и чистая, не такая, как раньше.
- Обнимашки! – почти крикнула она и сжала его покрепче.
За дверью что-то зашумело, и к ним постучались. С облегчением оттолкнув Мишку, Лили потащила его к оконному проему. Он не раскусил ее маскировку, а ведь она забыла, что умылась и стерла тональный крем, оставив только линзы.
- Давай, быстрей, пока папа нас не застукал!
Рыжий Мишка довольно оскалился и драпанул от ее дома на запредельной скорости, успев помахать рукой на прощание.
- Лили, кто там у тебя? Открой немедленно!
- Иду, пап!
Она повернула ключ и впустила его внутрь. Отец озабоченно осмотрелся, зачем то заглянул в шкаф и под кровать.
- С кем ты разговаривала?
- Мы с Тимуром играли, - Лили вытащила собаку из ящика стола и развернула ткань, в которую пеленала его подобно ребенку. Только так можно было спокойно поспать без постоянного шорканья пластика по комнате.
- В дочки-матери?
- Ага, - она постаралась не засмеяться, чтобы не разрушать его веру, отец до сих пор привозил ей из поездок разных кукол, словно не понимал, что она давно уже не малышка. Дешевые пластиковые барби лежали в дальнем углу, сваленные в коробку, как бесполезный мусор.
- Сегодня ты потеряла маму, - он замялся, - а я даже не знаю что сказать.
- Да все нормально, - она уселась на постель, и отец аккуратно присел рядом, - знаешь, когда Светка погибла и у нее пропали глаза, я верила, что умру от горя. Вроде как человек погиб, и ты должна страдать, потеряв его, а у меня с этим глухо. Я потосковала несколько дней и все, Светка растворилась в памяти, стерлась, как просмотренный в кинотеатре фильм. Мне кажется, с мамой будет точно также. Это очень плохо? Я холодная и бесчувственная?
- Нет, - он взял ее за руку, - ты нормальная. Дети не сразу осознают такие вещи, как смерть. Посмотри, где мы живем? Сплошная грязь, как на улицах, так и внутри людей. Им плевать на все. Есть города гораздо приятнее, больше, с массой возможностей, с отзывчивыми людьми.
- Мама была права? Ты нашел другую женщину? Или у тебя есть другая семья на стороне?
- Нет, - он явно оскорбился, - я не променяю свою дочь на кого-то еще. Но этот проклятый город пьет из нас все соки, разве ты не замечаешь? Мы бьемся, как птицы об стекло, но не движемся дальше. Давай уедем? Завтра же.
- Давай. А как же похороны мамы?
- Твоя тетя пообещала взять на себя эту ношу. Она знает, что у нас нет денег.
- И мы даже не останемся? Не пойдем на кладбище?
- Ради чего? Ради нелепого ритуала прощания с трупом? Я считаю неправильным, чтобы ты помнила мать лежащей в гробу. Мы попрощаемся с ней иначе, посмотрим совместные фотографии, вспомним приятные моменты.
- Пап, - она внезапно заплакала, не сразу осознав, что горячие слезы застилают лицо, - ты самый лучший! Ты понимаешь меня! По-настоящему понимаешь…
- Иди сюда, дочка, - он крепко обнял ее, - я позабочусь о тебе. Обещаю.
- Можно я завтра схожу в школу? Буквально на один урок. Хочу попрощаться с Мишкой и парой добрых учителей.
- Конечно, а я заберу твои документы и мы сразу уедем. Перед нами целый мир с множеством городов.
- Да! Едем, - счастливо отозвалась она, сжав его шею покрепче.
- А теперь спать, негодница, - он встал и направился к выходу, - спи сладко, Лили. Завтра у нас масса дел.
- И тебе сладких снов!