- Пап?! Я готова ехать, - голос мерзко дрожал, выдавая истинные эмоции, но Лили надеялась, что преступник спишет это на недавнюю истерику.
- Очень хорошо, скоро все закончится, дорогая. В новом городе ты успокоишься, не волнуйся.
Он даже не обернулся к ней, торопливо складывая продукты из холодильника в сумку. «Папаша» бросал туда такие странные вещи, как просроченный творог, сырые яйца, полпачки масла.
- Обернись, урод, - Лили подняла пистолет и нацелилась, вспоминая инструкцию, подсмотренную из интернета. Подождала пока мушка, целик и то место, где находилось сердце ее врага соединятся в одну точку.
- У тебя оружие? – наконец-то в его голосе возникло долгожданное удивление.
- Умри, - она медленно и плавно жала на курок, видя, как неуклонно тот приближается. Бухнуло. Лили не сразу поняла, что ей удалось. По напряженным добела рукам, словно ударили, но незнакомец в шкуре отца все равно двигался к ней. – Умри же ты!
Она нажала на курок снова, но во второй раз ничего не произошло.
- Найди мне кого-нибудь из местных, - прохрипел он, хватаясь за грудь, - скорей. Иначе будет поздно. Я твой шанс выбраться отсюда, вспомнить прошлое.
- Не хочу знать прошлого! – она пнула его оседающее тело и, сосредоточившись, принялась рвать нити в его теле.
Он пытался сопротивляться, откидывая ее атаки, но, постепенно, она разорвала в начале одну, затем другую, убийца ее отца вздрогнул и внезапно развалился, как плохо сшитая кукла. Лили видела только нити и боялась снять очки, чтобы посмотреть на те куски мяса и крови, которые расползались по полу. Туфли противно липли к плитке, намазанные липкой жижей. Нечто похожее было, когда она разлила сок, но сейчас здесь разлилось кое-что похуже. Сдерживая тошноту, Лили подошла к столу и схватила барсетку, в которой лежали деньги и билеты на автобус. Надо спрятаться и дотянуть до шестнадцати часов, до последнего лелеять надежду на то, что следователь справится с Сильвиусом.
Глава 17. Часть 2
***
Оба каблука любимых туфлей нежно-розового цвета безжалостно сломались, не выдержав гонки. Марина задыхалась. Несмотря на холод, пот стекал по лбу вместе с плохо вымытой краской для волос, оставляя после себя темные разводы. В какой-то момент она застыла, чтобы передохнуть и осмотреться, но ползущие повсюду щупальца тумана не позволяли заглянуть дальше ближайшего дома. Стрекоза на шее взмахнула крыльями, и Марина с отвращением сдернула ее с себя и зажала в кулаке. Страшно ломать ее, но и давать Сильву возможность подглядывать за ней еще страшнее. Что, если он выполнит угрозу сразу, активировав червя, сидящего в ее животе? Словно поняв ее намерения, тварь внутри шевельнулась, вызывая колющую боль.
Прислушавшись к доводам разума, твердившего об осторожности, Марина запихнула насекомое в лифчик, сломав ему задергавшиеся крылья. Вроде и не уничтожила, но обезвредила. Червь молчал. Притаившись, ожидая своего часа.
Она заблудилась, потерялась в собственном городе, как ёжик в тумане, а память играла с ней дурные шутки. Марина с трудом узнавала обветшавшие дома и путалась, когда встречала недавно построенные. Добравшись до перекрестка у школы, чуть не заплакала от облегчения, крашенный-перекрашенный забор казался прекрасным, родным и знакомым. У входа виднелись полицейские машины, ходили люди в форме, союзники, которые в одно мгновение превратились в безжалостных преследователей. К ним ей точно не надо, а до Лили осталось совсем немного. Вытряхнув из обуви мелкие камешки, Марина побежала дальше, пытаясь придумать, что же она скажет. Как убедит девочку в том, что та в опасности?
Спустя десять минут, она, как коммивояжёр-новичок заглядывала через щелочку в заборе, надеясь высмотреть кого-нибудь и окликнуть. Без тарана в виде камеры и микрофона Марина сдулась, растеряв боевой пыл. А ведь она считала себя пробивной, но что же двигало ее вперед раньше? Жажда репортерской славы или настоящая потребность докопаться до правды? Хотя, какая теперь разница! Она «преступница», а преступники вламываются в дома без стука.
Взобравшись на скамейку, отвратительно липкую и влажную от окружающей мороси, быстро перепрыгнула забор, удивившись собственной ловкости. Детские навыки никуда не делись, сработав, несмотря на мешающую движениям одежду. Вот так люди и съезжают с катушек. Понимают, что ничто их не сдерживает и творят, что вздумается, а теперь и она уподобилась какому-то мелкому хулигану. Волна тошноты подкатила к горлу, усиленно толкаясь наружу. Вот что бывает, когда становится плохо от самой себя, от жалкой, слабой неудачницы.