В голосе этом было столько сострадания и чистой полудетской доброты, что усталая душа тайшигуна в последнем мучительном усилии напряглась, рванулась к нему и неожиданно легко покинула пределы недвижного тела. Чаша со стуком выпала из холодеющих пальцев Цяня и покатилась по циновке. Тело наклонилось и начало падать набок, а душа, медленно и неуверенно воспаряя над перильцами беседки, уже внимала дальним зовам могучих загадочных сил, которые должны были встретить ее. Влекомая этими зовами, душа поднималась выше и выше, оставляя внизу все земное: Сад порхающих лепестков, Беседку белого журавля, озеро Спящих лилий, в глубине которого теперь ясно был виден дух вод — святой дракон с драгоценной жемчужиной во рту; она оставляла златоверхий дворец несравненной А-цзяо, квартал Аньсин, примыкавший к Запретному городу — резиденции императора; она оставляла Чанъань — блистательную столицу Поднебесной и, убыстряя свой полет, все дальше влеклась на север, туда, где неохватным куском тьмы простиралась владычица вечного холода — черная черепаха Сюань-у. Внизу, уже неразличимые во мраке, потонули ритуальное поле императора величиной в тысячу му, развалины гигантского дворца Эпангун, построенного некогда по приказу жестокого Цинь Ши-хуана, и царская усыпальница на горе Лишань. В полной тьме душа миновала северную область Гуйчжоу, приблизилась к горе Чжолу, и здесь полет ее замедлился. Что-то не отпускало, притягивало душу в покидаемом ею мире. Словно в задумчивости душа приостановилась, трепеща, повернула на восток и, подобно птице, летящей к гнезду, устремилась совсем в другую сторону, в Шаньдун. Там, на священной горе Тайшань, в одной из укромных пещер восточного пика, именуемого Дайцзун, была спрятана рукопись книги, над которой многие годы трудился придворный историограф...
Дух Гуйбо, восседавший над черной черепахой, нахмурился: ему непонятно было, почему душа уклоняется от предначертанного пути. Огромной каплей мрака, еще более темной, чем ночь, дух Гуйбо низринулся с горних высот на землю. В одно мгновение он настиг заблудшую душу, подхватил ее, вобрал в себя и бесповоротно повлек на север, в последнюю обитель всех смертных — в холодную и вечную страну Хаоли.
А на земле, между тем, все так же властвовала ночь, и в Чанъани, в императорском саду, было по-прежнему темно и тихо. Лишь при смене стражи у стен Запретного города коротко стучал барабан, да в одной из комнат Восточного дворца порой раздавались сдавленные рыдания. Это плакала Дэ фэй, вспоминая обо всем, что поведал ей в последние свои дни мудрый тайшигун.
ОТ АВТОРА
Сыма Цянь — реальное историческое лицо. Он жил приблизительно в 145—86 гг. до н.э. и был придворным историографом (тайшигуном) императора У-ди, одного из ярких представителей династии Хань. «Книга придворного историографа» («Тайшигун шу»), написанная Сыма Цянем, является первым систематическим трудом по истории Китая. Она издается в СССР под названием: «Сыма Цянь. Исторические записки» (М.: Наука, 1972—1983. — Т. 1—3). Сыма Цянь был также первым мыслителем Востока, обосновавшим теорию исторического круговорота.
В повести все события, связанные с Цянем, персонажи, окружающие его и упоминаемые им, цитаты из древних текстов являются подлинными. Вымышлен только образ Дэ фэй. Кроме того, автор позволил себе домыслить обстоятельства смерти историка, о которых науке ничего не известно, а также придумать в духе китайской традиции некоторые притчи и мифы.