Она была ошарашена. Квартира? В центре? Двухкомнатная? Мне? Бесплатно? Навсегда?
И он стоял под внезапно хлынувшим на них проливным дождем и смеялся искренним смехом. Смеялся как ребенок, радующийся тому, что матери понравилась склеенная им лично для нее открытка на 8 Марта. Он почувствовал какое-то необъяснимое удовлетворение собственным поступком, словно сделал что-то, что от него давно ожидала его жизнь. Он даже помолодел на несколько лет, и все вокруг показалось ему таким красивым, таким первозданным, таким чистым.
Она не замечала дождя, она слишком была занята мыслями о том, какого цвета диван будет стоять в прихожей ее новой квартиры…
Сделка была подписана на следующее же утро. Она бежала на работу, прижимая к груди сумочку с пакетом документов на квартиру и двумя комплектами ключей от нее. Ей не терпелось поделиться с кем-нибудь своей радостью. В ее голове роились противоречивые чувства. Она успокаивала и убеждала себя в том, что на свете бывают люди, искренне и бескорыстно совершающие хорошие поступки ради других людей. Быстроту принятого им решения она списала на особенность его характера, а щедрость – на отцовскую заботу о ней. Он успел рассказать ей о своих дочерях, и она поняла, что он ассоциирует ее с одной из них. Она готова была принять все как есть, и только предстоящие неизбежные объяснения с матерью пугали ее больше всего. Что она ей скажет – она не знала, зато знала, что скажет своей коллеге по работе, и чем займется в ближайший рабочий день. Квартира уже была ею посмотрена и вариации того, что и где должно будет в ней находиться, занимали практически все ее мысли.
Она вошла в свой рабочий кабинет так, как должна входить в него владелица новейшей двухкомнатной квартиры с видом на набережную в центре города. Коллега не заметила в ней перемен и не замечала их вплоть до обеда, занятая только своими мыслями и мечтами. На обед к ней пришел ее новый бой-френд, и они, взявшись за руки, скрылись за дверями кабинета. Весь обед она просидела одна, распираемая собственной новостью. Когда обед закончился, она дождалась коллегу и предупредительно заперла дверь, боясь, что кто-то зайдет во время подготовленного ею монолога.
Коллега достала кипу бумаг и начала монотонно их перелистывать.
Убедившись в гениальности собственной идеи, она подсела к ней за стол и несколько минут молча наблюдала за ее работой.
– Ну что, все по улицам отираетесь? – лениво начала она. Заметив взгляд коллеги, она встала и прошлась по кабинету, наблюдая свое отражение в настенном зеркале овальной формы. – Не дело это, надо бы уже как-то серьезно к этому подойти.
– Мы ищем… – неопределенно буркнула коллега, и продолжила копаться в своей кипе, ничего не видя в ней, кроме конца своего рабочего времени.
Время для кульминационного момента было профессионально выждано, чтобы завоевать необходимое внимание к своим словам.
– Так хотите, возьмите ключ-то от квартиры, я все равно сегодня в другом месте ночевать буду…
От ее глаз не ускользнула дрожь в руках, перебирающих бумагу. Ее красивый жест был воспринят как уникальный шанс оказаться вдвоем, не расставаясь на ночь.
Комплект ключей с перламутровым брелком, купленным и повешенным по дороге на работу, пролетел по поверхности стола и остановился четко на назначавшемся ему месте.
– Смотрите только, кровать не разломайте…
Сделав вид, что не замечает восхищенно смотрящих на нее глаз, она вышла из кабинета, предположив, что так должен логически завершиться ее щедрый поступок.
Они
Они оказались в квартире сразу после окончания рабочего дня, с пакетом фруктов в руках и в состоянии самого искреннего детского восторга. Радости их не было предела, когда, заглядывая в обставленные с большим вкусом комнаты, они видели в каждой из них новые темы для разговора друг с другом.
«А здесь мы обсудим, каким будет наш малыш…» – говорил он на пороге оклеенной в голубых тонах и обставленной голубой мебелью комнаты, и глаза его блестели от трудно скрываемой радости. В ответ она замирала, прижимая его горячую руку к своим смеющимся губам.
«А здесь мы уснем утомленные долгими поцелуями и признаниями в любви…» – продолжал он, ведя ее за собой в соседнюю, оформленную в бежевые оттенки спальню с большой кроватью в центре.
Они даже не задумывались о том, насколько были наивны и отчаянны в своих чувствах и какими смешными они казались окружающим их людям. Они просто жили, и им в корне претила мысль о том, что когда-то их чувства успокоятся, угаснут и перерастут в банальные семейные отношения.
Окружив себя фруктами и, забравшись на самый мягкий в квартире диван, они держались за руки и преданно смотрелись друг другу в глаза, словно пытаясь найти друг в друге собственное отражение. Именно смотрелись, а не смотрели… Как белоснежные чайки, кружа над морем, смотрятся в воду с высоты своего полета…
Когда фрукты были «уничтожены», они забрели в ванную, где, набрав горячей воды с персиковой пеной, погрузились в нее, покрывая пол, стены и стоящий рядом табурет с одеждой радостными оранжевыми брызгами. «Одев» друг друга в колпаки и варежки из пенных пузырей, они хохотали на всю квартиру, придумывая различные смешные названия друг для друга, и их смех был одним из проявлений владеющего ими чувства любви.
На кровати, стоящей в бежевого цвета комнате, были заботливо разложены теплые пижамы, предназначавшиеся для сна после «бани», и все в той квартире располагало к счастливому продолжению вечера и их жизни вообще…
Однако кто-то преследовал в данной квартире совсем иные цели, далекие от самого понятия любви. И скрип двери, открывшейся в ванную комнату, стал для них последним звуком в их жизни, потому что другие звуки заглушили несколько ударов табуретом по голове, неожиданные как для сидящих в ванне, так и для вошедших в нее, так как никто из них не предполагал, что в квартире, давно оставшейся без постоянного хозяина, хранящей в себе редкие экземпляры антиквариата, и такой лакомой для желающих поживиться за чужой счет, могут оказаться посторонние люди.
Их смерть была быстрой, как и любовь, едва успевшая начаться и обещавшая неизведанное ранее счастье…
Их тела сплелись в остывшей воде, и ее голова лежала на его ледяной груди так, как лежала бы она этой ночью, не случись с ними подобного…
3
Он
Он был виноват исключительно в собственной сентиментальности. Кто внушил ему идею осчастливить какую-то девчонку, случайно похожую на его любимую дочь? Кто сказал, что это сделает ее счастливой и будет полезно ей на данном этапе бесконечного самолюбования собой и собственной жизнью? Кто вообще столкнул их на том перекрестке пару дней назад и заставил его плениться ее изяществом и красотой? Кто подтолкнул его выпить лишнего в тот вечер вопреки тому, что спиртное практически не присутствовало в его жизни на протяжении длительного времени? Кто сделал этот вечер таким красивым, а набережную такой бесконечной, что во время прогулки по ней можно было узнать друг о друге практически все? Кто заставил его положить в карман брюк связку ключей от квартиры, которую он не проверял вот уже последние полгода, а в этот день решил забрать оттуда свою ракетку для тенниса? Кто виноват во всем этом?..
Она
Она была виновата исключительно в собственном безрассудстве и безграничном самолюбовании. Ее позерство не знало границ. Ее стремление быть пупом Вселенной не признавало никаких рамок. Жизнь не на публику казалось скучной и лишенной смысла. Привычка совершать поступки ради процесса их совершения были ее натурой.