-- В своих концертах вы сделали поправку на время?
-- Стало меньше песен о любви. Но люди, которые ко мне приходят, хотят поностальгировать. И я новыми приемами не балуюсь: Фрэнк Синатра не менял свой репертуар и пел так до глубокой старости!
-- Но почему вы так резко поставили точку? Был невероятный успех -- и вдруг ушли в тень.
-- Предпочитаю точку ставить сам. Но не хочу громко хлопать дверьми. Поэтому сольники потихоньку сворачиваю. Сейчас вот с Тамарой спели в Киеве и Питере -- городах, где меня принимали лучше всех, и были переаншлаги. Правда, и цену на билеты на стали задирать -- чтобы мои поклонники могли прийти.
-- Но на эти концерты ходят не только люди вашего поколения!
-- Молодые приходят с мамой-папой, случайно. Но сами по себе они не придут. Я нормально отношусь ко всему, что приходит с новым временем. Когда-то мне Утесов говорил: я тебя, Муслим, люблю, но согласись, что лучше, чем "Легко на сердце от песни веселой", не бывает. Мол, ну, Магомаев, ну, успех, ну, поклонники несут автомашину на руках, а все равно лучше Утесова никто не поет. И был прав -- для своего времени. Точно так же для меня мое время было лучшим. Но оно прошло. Даже время Аллы Борисовны, которую я обожаю, для малолеток потихонечку уходит. Хотя Алла Борисовна у нас вечная.
-- А что скажете о певце, который подобно вам делит оперу с эстрадой? О Баскове?
-- Мы с Басковым прекрасно знакомы, он хороший парень. Но я ему говорил: если петь в опере всерьез, то совмещать не получится. Надо выбирать. Хочет петь Альфреда -- придется забыть про шоу. Заняться голосом, может быть, съездить в Италию...
-- В Интернете я нашел отзыв парня по имени Walera: "Муслим крутой и остался крутым, а все остальные сявки паровозные". Я не знаю, что такое сявки паровозные, но вас он оценил. Вашу машину и правда носили на руках?
-- Все было. Сейчас кумиры входят в толпу, девочкам руки тянут -- я бы так не мог. Руку бы оторвали, одежду разнесли бы в клочки. Машину вводили прямо в помещение Дворца спорта, я садился - и мы вылетали.
ВЕЧЕР ПЯТЫЙ. TEA FOR THREE
-- Ваш аккомпаниатор Чингиз Садыхов утверждает, что прятал от вас ваши же деньги у себя под подушкой -- вы такой транжира?
-- Как-то на Дальнем Востоке мы заработали 20 тысяч рублей -- тогда это были невиданные деньги. И я мечтал о машине. Но вернулся в Москву, снял в "Метрополе" роскошный номер, и каждый день у меня завтракали, обедали и ужинали разные люди, человек по двадцать.
-- Кто эти счастливцы?
-- Великие наши композиторы, поэты -- друзья. И так я просадил все деньги. Ребятам помогал: кому машину починить, кому еще на что-то.
-- А своя машина ку-ку?
-- Своя машина... (Кричит в комнаты): Тяпа, ты не помнишь, когда у нас первая машина появилась?
(Входит Тамара Ильинична Синявская, молодая и прекрасная в элегантной летней шляпке. Как истая звезда, она до кульминации находилась за кулисами и только однажды появилась в окне, чтобы передать нам кофе).
Т.С., волшебным голосом оперной дивы: Ага, без меня не можете! 25 июля 1978 года в Калуге. Мы тогда давали два-три концерта в день и купили "Волгу". А Муслим с техникой на "ты", он сел и поехал.
-- Без прав?!
-- Конечно, какие права! Он сказал, что в детстве учился ездить по прямой. Сел и сразу въехал в клумбу. Появился милиционер со строгим лицом, но увидел Муслима и попросил автограф. А наутро в ГАИ выписали удостоверение отличника вождения... Я тоже мечтала сесть за руль, даже пошла на курсы. Но он очень не хотел, чтобы я водила. И когда я сдавала...
М.М.: Расскажи лучше, как ты сдавала -- с места тронуться не могла!
Т.С.: Конечно, я нервничала. Но выучила все правила так, как он их не знает наверняка. Я их на пятерку сдала!
М.М.: Это в теории. А практики никакой.
Т.С.: Я теоретик. Водить мне не дают.
М.М.: Не понимаю, почему женщины рвутся за руль! Ездить не можешь -- зато тебе Бог дал что-то другое. Вот мне Бог не дал быть математиком.
Т.С.: Тут мы похожи. Но Муслим сразу подружился с компьютером. Я и подходить не хочу -- там нужен особый склад ума, а у меня с детства нет сосредоточенности, и я очень быстро отвлекаюсь. Вот и за рулем: я еду, мне кто-то улыбнется, я в ответ тоже, а руль сам по себе.
М.М.: Компьютер я использую только для профессии: пишу музыку на "Ямахе" и еще фотошоп.
Т.С.: Я и говорю. Вот вы можете сесть за компьютер и использовать его для профессии?
-- Только этим и занимаюсь.
Т.С.: Значит, есть склонность. А он певец -- другая профессия.
-- Муслим, а фотошоп вам зачем?
-- Чтобы фотографироваться самим. Нам наши снимки нравятся больше.
-- Дадите напечатать? У меня с собой дискеты.
Т.С.: Вот-вот, дискеты -- это слово я уже понимаю. Муслим на компьютере сам подготовил к выпуску эти юбилейные диски.
М.С.: Там были старые зажеванные пленки, надо было ремастировать. Переписал арии, музыку XVI -- XVIII веков. И знание фотошопа мне помогло: я с дизайнером разговаривал на его языке.
-- Вы в концертах поете вместе -- скажем, оперные дуэты?
Т.С.: Для этого нужно, чтобы он встал из-за рояля. А иначе невозможно: "Я спросить тебя хотела: пойдешь ли ты к заутрене?" -- поет Любаша, а он, сидя за роялем, ответит: "Пойду" -- представляете? И он не создан для оперы.
М.М.: Как это! Марио Ланца спел два спектакля, а я больше шестидесяти! И партнерши у меня были -- Маша Биешу, Галя Ковалева... Маша -- Тоска, я -- Скарпиа, а Тюремщик, у которого две фразы, вообразите, Евгений Нестеренко! Великие певцы тюремщиков пели!
-- Вы счастливы на этой даче?
М.М.: Не могу сказать, что я закоренелый дачник. Мы здесь только третий год. Здесь была грязь, запустение.
-- По утрам -- бассейн?
-- Ох, этот бассейн! Тамара говорила: не надо, Чарлик туда свалится! Но теперь бассейн спасает от жары. И он хорош от остеохондроза. Плаваю -- и пока тьфу-тьфу-тьфу.
-- Какое место в жизни этого дома занимает Чарлик?
Т.С.: Главное. Он ровесник путча 91-го.
-- Здесь тихо... А шумно здесь бывает?
-- Конечно, особенно на днях рождения. И этот зал появился только потому, что столько народу просто не вмещалось в комнаты.
-- Вы здесь отдыхаете или работаете тоже?
М.М.: Мы тут сделали полное повторение московской квартиры. Дубль инструментов -- такой же "Ямаха". Дубль компьютера. Красные обои. И такой же белый рояль.
-- Кто вас тут кормит?
М.М.: Есть молодая женщина, она в отпуске. И мы пока сами. Сейчас в магазинах, слава Богу, есть продукты и даже попадаются котлеты не без мяса.
-- Вы уже несколько раз упомянули о Боге -- вы люди религиозные?
Т.С.: Религиозные -- это значит соблюдать обряды, посты, ходить в церковь. А мы если и верующие, то глубоко внутри. Теперь редко употребляют слово "порядочность" и еще реже -- "богобоязненность". Кто сейчас Бога боится, если происходит то, что происходит!
-- Но все вдруг стали верующими и православными.
Т.С.: Это для "новых русских": кресты на шее и автомат в руке.
М.М.: Партийцы, которые клялись в верности атеизму, сейчас молятся. Я бы не стал так легко предавать свои идеи, хотя не был в партии и пионером был ровно неделю.
-- А что вы сделали с пионерским галстуком через неделю?
М.М.: С меня его сняли. Я был недостоин. Таскал за косы девочек.
Т.С.: Не то страшно, что эти люди в партии были. Но ведь как партийцы они проповедовали атеизм. А сейчас они и слово это забыли -- вот что страшно!
М.М.: Каждый в душе верит в какие-то силы. Бог един, а его пророки -- Будда, Моисей, Христос или Магомет -- у каждого свои. Бог посылает своих пророков утихомирить людей, а они не внемлют...