«Понимаете, в Израиле она не нашла работы, — снова вмешался Молхо, задетый тем, что Шимони упорно его игнорирует. Он вдруг почувствовал, что обязан — пусть хотя бы ради своей тещи — защищать интересы этой молодой русской женщины. — Она несколько месяцев ходила в ульпан, но, как видите, практически ничему не научилась. Поэтому она хочет вернуться» — «Она-то хочет, но в советском посольстве ее ни та что не согласятся принять! — сказал Шимони уверенно, словно припечатав. И с каким-то неожиданным раздражением добавил: — Напрасно вы ее сюда притащили». Молхо понимал, что представитель агентства знает, о чем говорит, но его так поразила эта высокомерная уверенность, что он тут же бросился излагать придуманный им еще в Израиле план, развивая идею, в которую, впрочем, сам не особенно верил и которая состояла в том, что Еврейское агентство вернет госпоже Занд выездную визу и даст ей письмо, в котором подтвердит, что она въехала в Израиль только временно, чтобы сопровождать туда свою больную мать. «И что это даст?» — насмешливо спросил Шимони. «В финском посольстве в Израиле мне сказали, что это может помочь, — ответил Молхо. — Она сумеет вернуть себе статус беженки». — «Много эти финны понимают!» — презрительно заметил Шимони, взял у нее из рук письма, надел очки и начал читать, то и дело задавая ей вопросы.