Время близилось к полудню, и парк стал заполняться подростками. Солнце жарило так, что там и сям уже открывали разноцветные зонты. Молхо поднялся, снова сел в трамвай и вернулся в город. Сначала он заглянул в гостиницу, но ключ от ее комнаты висел на месте, и поэтому он пошел пешком к посольству, но в кафе, что около него, сидело лишь несколько незнакомых ему людей, и никакого следа его спутницы. Очереди перед посольством тоже уже не было. «Выходит, они ее в конце концов все-таки приняли», — сказал себе Молхо и улыбнулся при мысли о том, как он удивит сегодня вечером господина Шимони.
«А тем временем, — весело сказал он себе, — сделаю-ка я что-нибудь полезное», — и, хотя голод уже напоминал о себе, направился искать какое-нибудь ближайшее туристическое агентство, чтобы получить точные сведения о возможном маршруте ее возвращения в Советский Союз. Он помнил, что на одной из улиц, по которой они проходили утром, было какое-то агентство, которое специализировалось на рекламе поездок по железной дороге, — его витрина была оформлена в виде шикарного купе железнодорожного вагона первого класса с обитыми кожей сиденьями, часть которых уже была превращена в постели, привлекавшие глаз прохожего своими белоснежными простынями; надо всем этим трепетала большая цветная фотография обворожительной красотки — она выглядывала из окна поезда, и ее волосы развевались на ветру. Он медленно шел по улице, пока не отыскал это заведение. Внутри, на стене, висела карта железных дорог, соединяющих Европу с Азией, вплоть до далекого Пекина. «Не упускайте возможность попутешествовать!» — взывали огромные плакаты на всех мыслимых европейских языках. Молхо был принят весьма радушно и буквально завален сведениями обо всех возможных поездках во всех доступных классах по любому желаемому направлению. Все это заняло изрядное время, и, когда он вышел оттуда, в небе над городом уже собирались темные тучи. Теплая дневная влажность липла к лицу, как мокрое полотенце.