- Сама посуди! Зачем ему ещё признаваться в собственном участии?
- А что он вообще делал у тех ворот? – задалась я своевременным вопросом. – Ещё и припугнул меня, мол, королевская делегация на подходе, не оскорби их взора!
- Может он и вправду кого-то встречал, - рассудительно ответила Лия. – А вообще, этот квест довольно популярен, и кронпринц – не самая крупная рыба, которая может попасться. В прошлом году участвовал император соседней страны. Император!
- Ого! – я искренне удивилась сказанному. – Но разве участие в квесте – даже при условии, что вот конкретная девчонка попала в постель к императору и у них всё произошло – разве это гарантия, что ей что-то перепадёт? Честити говорила наоборот, что квест освобождает от осуждения и давления морали, что это игра, где никто никому ничего не должен.
- Так и есть, - пожала плечами Лия. – Но я лично знала нескольких девочек, которые покидали стены этого замка фаворитками принцев и королей – настолько они «обрадовали» монархов своими постельными умениями.
- Вот как, - я задумалась, насколько этот квест, оказывается, полезен для здешнего населения. – А чем ты здесь занимаешься, Ли?
- Папа пристроил меня помощницей к Честити, - поморщилась подруга и поднялась с тахты. – Сонь, я понимаю, что это не та тема, которую тебе хотелось бы обсуждать, но тебе нужно готовиться к ночи. Я пришлю к тебе нормальную служанку, которая тебе поможет.
- Не уходи! – у меня всё оборвалось внутри, едва я представила, что меня ждёт дальше. – Нужно ведь ещё найти ветеринара для котейки!
- Я заберу её с собой и отнесу к смотрителю животных, - Лия подняла на руки довольную, уже сытую кошку. – Он должен знать, чем ей помочь. Извини, Сонь. Я правда не могу остаться.
Она обняла меня, сложно желая поделиться внутренними силами, которых мне отчаянно не хватало, и, вместе с нашим питомцем, вышла в коридор.
10
Лия сдержала слово, и через полчаса ко мне пришла помощница. Невысокая и полноватая, но отчаянно добродушная и весёлая, она казалась полной противоположностью Сорины. Эта девушка немного подняла моё настроение своей бодрой трескотней, чем немного отвлекла от происходящего.
Лайла – так её звали – помогла мне набрать ванну и принесла ночнушку, весьма закрытую и строгую, но я всё равно на неё смотрела, как на орудие собственного убийства.
Может, я смогу с ним договориться? С ним – с тем, кто придёт ночью. Это ведь безумие настоящее! В какие-то моменты мне начинало казаться, что я попала в дурной сон, но всё равно не могла проснуться, сколько бы не пыталась больно ущипнуть себя.
Когда Лайла ушла, ощущение безысходности просто затопило меня с головой, и я на полном серьёзе стала осматривать комнату на наличие колюще-режущих предметов. Интересно, как отреагировала бы мама, если бы у меня хватило духу свести счеты с жизнью? Она хоть тогда поняла бы, что натворила?
Я вздохнула… Сомневаюсь. Всю мою жизнь, сколько я себя помню, руководящим было лишь одно правильное мнение – её мнение. Да, она заботилась обо мне, помогала достигать того, чего без её помощи и, иногда, волшебного пендаля, я бы не достигла. Авторитет матери был для меня главным в жизни, и её начавшаяся год назад мания выдать меня замуж и скорейшим образом обзавестись отпрысками - это было первое, что вызвало у меня резкое отторжение.
Я не понимала её стремления, как она не понимала моего протеста. «В смысле ты не хочешь замуж? Замуж хотят все, София, нечего перечить матери! Вон Катькина дочка и её муж уже за вторым сходили, а ты чего удумала?»
Маме было совсем неважно, что дочери Катьки – её подруги – было всего семнадцать, когда ты вышла замуж, уже будучи на четвертом месяце беременности. Волшебным образом все закрыли глаза на то, что девушка была несовершеннолетней, ведь какое это имеет значение, если дочь удалось удачно пристроить?
Это ведь и было маминой конечной целью? После разговора с Лией мне многое стало понятно. Лия говорила, что девушки, участвующие в квесте, имеют неплохие шансы попасть в постель к высокопоставленным чиновникам или даже монархам, и надолго там задержаться. Получается, мама тоже про это прознала? Я не захотела замуж по-хорошему, и она решила вынудить меня по-плохому?
Я поняла, что плачу, лишь когда слезы стали капать на колени. Это было так в её духе – забить на моё мнение, не принять во внимание мои желания, мои стремления. Годами я оправдывала её авторитарность тем, что мама просто заботиться обо мне и помогает стать лучше, и, если я хочу достичь вершин, то должна её слушаться. Но это… Выше моего понимания. Выше всего.