Я искала везде, где только могла, перечитывала сотни газет и журналов, просматривала интернет-порталы, чаты, видео и многое-многое другое. Но я все еще остаюсь замкнутой в какой-то временно́й петле, а время между тем идет без остановки, без передышки.
И вот мистера Олда больше нет…
Я сжимаю кулаки, возвращаюсь к кровати и пролистываю свой дневник. Пусть я перестала сопротивляться тому, что со мной происходит, но это же не значит, что я опустила руки. Рано или поздно я узнаю ответы – почему именно эти люди и зачем? Все в мире имеет свой смысл. Каждая жизнь, каждый взмах ресниц, каждый шаг, вдох и выдох. Значит, и у происходящего тоже есть смысл, есть причина и следствие. Вот только какие?
Неизвестность и страх поглощают энергию тоннами. Я мечусь по квартире – то падаю на кровать, то подхожу к окну и смотрю на засыпающую улицу, то иду в ванную и смотрю на себя в зеркало. Мне нужно разгадать этот ребус, сложить мозаику. Если, конечно, это мозаика, а не сбой механизма Вселенной.
Ну почему, к примеру, я не просыпаюсь на роскошной вилле в шикарном теле красотки, которая может есть все, что хочет, при этом не поправляться и вообще ни о чем не переживать? Или не могу хоть на денечек шмыгнуть в тело какого-нибудь шейха или миллиардера? Погонять на нереальных машинах, прокатиться на яхте, которую я сейчас могу увидеть только на картинках в интернете? Или попасть в тело невероятного человека и сделать что-то настолько сумасшедшее, что я еще даже не придумала?
Нет же, я просыпаюсь то в теле восьмидесятилетнего профессора, которого не смогла спасти, или того ужаснее – в теле убийцы.
В то утро пять месяцев назад я очнулась от раздирающей уши сирены.
«Что это может быть? Сработала пожарная сигнализация? Неужели кто-то из соседей решил с утра пораньше пожарить оладьи или развести костер прямо в квартире?» – сонно подумала я.
Открыла глаза и – потерялась в пространстве. Вместо стен, выкрашенных в светлый тон, и занавесок со смешным цветочным узором (которые я сама недавно купила и повесила) на меня глядели серые неровные бетонные стены. Я слышала гул, громкие голоса, выкрикивающие грязные слова, скрип металла и вой сирены. Вместо приятной хлопковой простыни руки ощущали грубую, застиранную ткань, покрытую огромным количеством мелких катышков, неприятно цепляющих кожу. Под головой неудобно лежала комковатая, рыхлая подушка, а в ногах – тяжелое грубо-колючее одеяло.
Страх приковал тело к этому покрытому пылью белью, пахнущему затхлостью. Сердце бешено билось о ребра и барабанило в перепонки. От всего происходящего хотелось разрыдаться.
«Нужно дышать, только дышать. Я должна успокоиться, – думала я, пытаясь делать глубокие вдохи. – Может, это какая-то шутка. Только какая? Нет, это не шутка, точно не шутка. Дурной сон? Да, точно, это ночной кошмар, сейчас проснусь, и все будет как прежде».
Если, конечно, это не худший вариант – новое тело. Я ведь так же внезапно проснулась когда-то в теле Анны. Но ведь это было один раз, и то после моей смерти. Все это время я считала, что теперь моя душа будет жить в ее теле. Но почему тогда я тут?
Попыталась широко открыть глаза, чтобы проснуться. «Это сон, дурной сон. Хоть бы это был сон…»
Распахнутые на максимум глаза не помогли, ничего не изменилось. Сердце торопилось, увеличивая скорость и усиливая мощь ударов. Оно мчалось, рвалось из груди, не предвещая ничего, кроме дикой, затмевающей все панической атаки.
Я поднялась и встала рядом с кроватью. Все тело ломило от никак не проходящей ноющей боли.
«Что могло произойти за эту ночь? Что я сделала не так, чтоб спровоцировать новое перемещение?» – судорожно прокручивала я в голове вчерашний вечер.
Огляделась. Четыре голые, покрытые кое-где разрастающейся плесенью, стены и металлическая дверь со странным небольшим врезанным окном, которое было закрыто. Это окно очень походило на отверстие для собак, только располагалось не на уровне пола, а где-то на полутораметровой высоте. В комнате было сыро, холодно, свет тусклыми лучами долетал от старой подрагивающей лампы, закрытой решеткой, прикрученной к потолку. Ступнями я ощутила ледяной каменный пол, шершавый и грязный.