«Где я сегодня? Элиза, что же ты делаешь со своей жизнью?»
Привыкнув к свету и открыв шире глаза, снова озираюсь по сторонам. Похоже на какой-то заброшенный дом или склад. Голые кирпичные стены, покрытые разводами плесени и грязи, выбитые окна, повсюду мусор. А еще этот запах. Запах, пропитавший это место, меня, воздух. Его невозможно передать: что-то тошнотворно углекислое, въевшееся, приторно-горькое. От этого запаха не спасают даже выбитые окна и гуляющий на свободе сквозняк.
Лежу на грязном порванном матрасе. Резко вскакиваю, но притяжение Земли тянет обратно, и я, как мешок, набитый пористыми обглоданными костями, грохаюсь обратно. От ее рук и ног действительно остались лишь кости, обтянутые кожей. Как они вообще справляются с земным притяжением? А может, Элиза давно не передвигается вертикально? Меня не было в ее теле несколько месяцев, чему я была несказанно рада, но теперь ее нынешнее положение меня пугает. Не хотелось бы когда-нибудь проснуться в гробу, пожираемой червями. От этой мысли желчь вырывается изо рта, и я не успеваю ничего предпринять. После безжалостных судорог собираю остаток сил, которые еще теплятся в этом теле, по стене поднимаю себя в вертикальное положение и аккуратными шагами продвигаюсь к выходу.
Проходя еще одну такую же ужасную комнату, краем глаза замечаю в темном углу на полу три матраса, на одном из которых, мне кажется, кто-то лежит, выхожу к длинному коридору. По окружению, виду из окна – это второй или третий этаж. Преодолев длинный бесконечный коридор, вижу лестницу с прогнившими ступенями. Делать нечего, нужно выбираться! Аккуратно переставляю ноги по самому ближнему к стене краю ступеней, шаг за шагом продвигаясь к свободе. Они скрипят, кряхтят и трещат даже под весом этого жалкого тела, но выдерживают, и я благополучно ступаю на пол первого этажа.
Выхожу на улицу, делаю шаг за шагом вперед, через опустевшее пространство, к тому, что блестит на солнце. «Эльдорадо, мифический город из золота», – думаю я и смеюсь, сухо и беззвучно. Голова кружится, тошнота накатывает, в глазах периодически темнеет. Меня мучает то дикий холод, пробирающий ознобом каждую клеточку тела, то лютая жара, накрывающая градом потовых излияний. Это ад на земле. Мне кажется, то, что чувствуют наркоманы в периоды ломки, – это пытка как минимум третьей ступени ада. Так сказать, готовьтесь, ребята, будет чудовищно.
Не знаю, сколько длится мое путешествие – в таком состоянии время кажется бесконечным, а муки непомерными. Я добираюсь до тонкой речушки, если можно так назвать искусственный канал, вырытый, наверное, для сброса чего-то не очень хорошего. Но это лучшее, что я могу себе позволить. Я вливаюсь в мелководье. Вода остужает кожу, прохлада обвивает мои руки и ноги. Сухой рот вбирает в себя влагу, а желудок щемит от постоянных позывов к очищению. Я стою среди потока выброшенной воды в тонком застиранном и затертом сарафане неизвестного цвета и чувствую только одно желание – отдаться течению и уплыть из этого мира выкинутым отбросом бытия. Смотрю, смотрю, смотрю на движение воды. Потом резко прихожу в себя, вспоминаю, кто я есть на самом деле. Плескаю водой в лицо, несколько раз очищаю желудок от желчи и выбрасываю из головы глупую идею и жалость к себе.
Руки начинают замерзать, и я прячу их в карманы. Там, как и ожидалось, нет ничего, не считая какого-то фантика.
«Может, это конфета? Как же было бы здорово, если бы это оказалась шоколадная конфета или хотя бы жвачка».
Вытаскиваю маленький комочек фольги, разворачиваю его и не верю своим глазам.
«Вот же черт… Ну что за невезение!»
Может, стоит побыть Элизой, раз я все равно в ее теле? Нужно немедленно гнать эти мысли. Как я вообще могла подумать об этом?! Этот яд почти полностью поглотил Элизу, и я туда же. Сворачиваю фольгу и выбрасываю в поток грязной воды.