– А еще я сейчас быстро сделаю на гриле мясо.
– У тебя есть гриль?
– Да, встроен в духовку, – хвастается Ал.
– Ого, прямо кухня настоящего повара.
– Если бы. Я им пользовался всего-то пару раз. Так что это просто моя прихоть, мама о таком когда-то мечтала.
– Понимаю. Вот сегодня и пригодится.
– Ага.
Я помогаю Алу: из кухни приношу два бокала, кладу салфетки и приборы, а он пока ставит мясо на гриль. Потом достает из холодильника нарезку из сыров с виноградом и чашечкой меда, а еще приносит тарелку с крекерами и разными орехами.
– И это еще не все, – усмехается он.
– Ты с ума сошел? Ты думаешь, я так много ем?
– Я просто не знал, что ты больше любишь и вообще какой кухне отдаешь предпочтение, поэтому и набрал всего.
Он достает из холодильника специальную тройную тарелку с разноцветными соусами.
Я беру крекер и с нетерпением произношу:
– Ну давай, презентуй, я уже очень хочу попробовать.
– Эй, Анна, дай мне хоть минуточку, я даже вино не успел открыть. – Он достает из верхнего кухонного шкафа бутылку красного вина, разливает по бокалам и рассказывает с важным видом: – В этой тарелке у нас хумус со специями и кедровыми орешками, говорят, очень пикантно.
Я опускаю в хумус свой крекер и отправляю в рот.
– О-о-о, потрясающе, – восклицаю, еще жуя, и делаю глоток вина.
Он довольно улыбается.
– А теперь попробуй второй соус – это гуакамоле: свежая мякоть авокадо и розовых помидоров, кинза, сок лайма, перец чили и специи, – произносит Ал важнее прежнего.
Я опускаю следующий крекер в красивый зеленый соус и также отправляю в рот.
– Потрясающе, просто потрясающе. Обожаю остринку и кинзу. Ты волшебник! Ты точно не работаешь поваром?
Он тоже пробует свое творение.
– Да, очень даже ничего. Я старался.
Я млею от него, его заботы и приготовленной еды.
– Ну, давай выпьем за этот прекрасный вечер, – произносит он с набитым ртом, поднимая бокал.
– Спасибо тебе за все, Ал. За этот волшебный вечер, который ты для меня устроил.
Звон бокалов разносится по гостиной.
– Ну а теперь третий соус – ягодный, пикантный, сделанный с любовью.
– Очень похоже, – замечаю я, потому что этот соус ярко-красный, густой, с кусочками ягод.
И, зачерпнув очередным крекером, я кладу его в рот. Сладковато-острый вкус попадает на язык. Нежный, но при этом изысканный и многогранный. Я закрываю глаза от наслаждения.
– Это мой фаворит, он – само совершенство, – говорю я, смакуя его во рту.
И только потом, открыв глаза, вижу, как Ал, не отрываясь, смотрит на меня.
– Что? Я измазалась? – спрашиваю я, широко улыбаясь.
– Нет, просто я не видел ничего прекраснее, чем твое лицо, когда ты ешь.
– Ну хватит, ты меня смущаешь, – наигранно жалобным голосом произношу я.
– Ладно, постараюсь не смущать.
Он огибает стол и подходит ко мне. Смотрит прямо в мои распахнутые глаза, притягивает меня к себе и впивается в горящие губы. Это самое превосходное сочетание на свете – его губ, моих губ и островатого ягодного соуса. Все кружится в голове, словно я падаю в небо, в звездное, ясное небо. Я запускаю ладони в его волосы, мягкие и податливые, приоткрываю рот, пуская его в себя, и мы сливаемся в едином, всепоглощающем поцелуе. Не знаю, как было у вас, но это мой первый настоящий поцелуй, полный любви и страсти. Поцелуй, от которого наши тела искрятся и источают все двести двадцать вольт, а то и больше. Я могу жалеть о многом, что не успела сделать в своей жизни, чего не успела ощутить или сказать. Но только в эту секунду, безропотно, безусловно отдаваясь другому человеку, понимаю, чего бы лишилась, не будь у меня этого второго шанса. За свою короткую жизнь я не успела узнать ни страсти, ни любви, ни даже настоящего поцелуя. И теперь, здесь и сейчас, в теле другой девушки, ловлю эти мгновения, впитывая их в себя, как цветок наслаждается живительной влагой дождя.
Он прерывает поцелуй первым и делает небольшой шаг в сторону.
– Все хорошо? – спрашивает, как-то смущаясь.
– Да, – отвечаю я, теребя салфетку в руке.
«Надо успокоиться. И положить эту салфетку на стол. И вообще, зачем она в моей руке?» – думаю я, пытаясь остыть и отвлечься. Альберт словно слышит мои мысли – аккуратно вытаскивает салфетку из моих пальцев, кладет на стол и прижимается губами к моей руке.
«Откуда, откуда эта безграничная нежность?» – задыхаясь от странного ощущения с замиранием сердца думаю я, наблюдая, как губы Альберта прикасаются к каждому сантиметру моей кожи. Я не знаю (или знаю), к чему это все ведет. И тогда-то страх, в такой неподходящий момент, пробирается в мысли.