– Лола пришла, – с облегчением сказала Битель, поднимаясь с дивана и ковыляя к двери. Лола с большой желтой сумкой для покупок на плече вихрем влетела в комнату и оживленно сунула руки матери под нос:
– Смотри, мам!
Битель внимательно осмотрела дочкины пальцы.
– Черный? – с ударением спросила она, имея в виду лак для ногтей.
– Тебя никто не заставляет делать черный маникюр, так что не бурчи. – Лола опустилась на колени и достала из сумки обувную коробку. – Смотри, какая прелесть! – Она сняла крышку и, шурша тонкой бумагой, двумя пальцами подняла за голенище золотой сапог на платформе с каблуком не меньше пяти дюймов.
– Но, детка... – в смятении начала Битель.
– Что?
– Сейчас лето.
– Ну и что? – возразила Лола. – Пойду в них на ужин. Мы же идем в «Иль Посто»?
Золотые сапоги и упоминание «Иль Посто» подняли Сима с кровати. Это был коротенький кругленький человечек, напоминавший лесной орешек. Наиболее заметной чертой Сима была выработанная за годы супружеской жизни привычка сливаться с фоном.
– Да кто же летом сапоги покупает? – укорил он дочь.
Лола проигнорировала замечание, сбрасывая черные кожаные босоножки с каблуком из люцита[9] и натягивая сапоги.
– Очень мило, – похвалил Сим, подхватывая тон остальных членов семьи. Пробыв в браке четверть века, он предпочитал лишний раз не подчеркивать свою принадлежность к мужскому полу, а вести себя нейтрально и иногда проявлять энтузиазм. Поддерживать хрупкое равновесие он выучился много лет назад, когда родилась Лола. Насколько он помнил, после рождения дочери его половая принадлежность была эффективно нейтрализована, за исключением четырех-пяти раз в год, когда супруга допускала его к своему телу.
– Я вам говорила, – бросила Лола, рассматривая себя в большом круглом зеркале над диваном. На каблуках ослепительное создание на голову возвышалось над родителями и капризничало так прелестно, что Битель пришлось напомнить себе – перед ней продукт ее собственных генов. Огорчение по поводу черных ногтей и траты денег было забыто.
Выросшая в эпоху, когда девушки балуют себя с несдержанностью римских правительниц, Лола напоминала кусок гранита, который шлифовали и полировали, пока он не стал напоминать мрамор. Ростом пять футов восемь дюймов, весом сто тридцать фунтов, с силиконовой грудью, которую выгодно подчеркивали кружевные бюстгальтеры Victoria's Secret, белоснежными и безупречными зубами, орехово-карими глазами, осененными удлиненными тушью ресницами, и обработанной всевозможными скрабами и увлажняющими лосьонами кожей, Лола жалела лишь, что у нее слишком маленький рот. Но губы выглядели пухлыми и соблазнительными благодаря регулярным инъекциям коллагена.
Довольная своим видом, Лола плюхнулась на диван рядом с матерью.
– Ты купила простыни, которые я хотела?
– И простыни, и полотенца. Как прошло собеседование? Тебя взяли?
– А вакансии нет, как обычно, – сообщила Лола, направив пульт на телевизор. – Женщина, проводившая собеседование, была настроена враждебно, ну и я не выдержала.
– Нужно всегда оставаться вежливой и любезной, с кем бы ты ни говорила, – сказала Битель.
– Это превратит меня в лицемерку! – возмутилась Лола.
Из угла, где сидел Сим, послышалось приглушенное фырканье.
– Так, прекратили веселиться, – твердо заявила Битель и повернулась к дочери: – Дорогая, ты должна найти работу, иначе...
Лола посмотрела на мать. Устав от постоянной опеки, она решила наказать Битель, не сразу сообщив о Филиппе Окленде. Выдерживая паузу, она некоторое время переключала каналы. Дойдя до четырехсотого, Лола решила, что смотреть нечего, и только тогда сказала:
– Я сегодня кое-что узнала. Филипп Окленд, писатель, ищет помощницу.
– Филипп Окленд? – оживилась Битель.
– Ему нужен референт, искать информацию в Интернете. На собеседовании я познакомилась с девушкой, она сбросила мне на «мыло» его данные, я ему написала, и он ответил. Собеседование на следующей неделе.
На секунду Битель лишилась дара речи.
– Дорогая, это же великолепно! – Она притянула к себе дочь и ласково обняла ее. – Филипп Окленд именно тот человек, ради которого ты приехала в Нью-Йорк. Он один из ведущих сценаристов. Подумай о круге его знакомых! Представляешь, с кем ты сможешь через него познакомиться! – Сочтя момент подходящим, Битель добавила: – Вот чего я всегда для тебя хотела, но просто не ожидала, что все произойдет так скоро.
Лола вывернулась из цепких материнских объятий.
– Еще ничего не произошло. Он меня пока не взял.
– Куда он денется, – пожала плечами Битель и встала: – Тебе нужен новый костюм. Слава Богу, Jeffrey за углом.
При слове «Jeffrey» Сим содрогнулся. Это был один из самых дорогих магазинов на Манхэттене.
– Мы же только что там были, – осторожно напомнил он.
– О, Сим, – упрекнула его Битель, – не будь глупцом! Давай поднимайся, мы идем в магазин. А потом у нас встреча с Брендой Лиш, она хочет показать еще две квартиры. Господи, я так взволнована, просто не знаю, за что хвататься!
Через пятнадцать минут все трое вышли из «Сохо-хауса» и направились к Девятой авеню. Лола решила произвести фурор новыми сапогами и своего добилась: сверкая золотой кожей и огромной платформой, она упивалась изумленными взглядами прохожих. Через несколько шагов они остановились, и Сим открыл карту на своем айфоне.
– Нам сначала прямо, а на развилке нужно брать левее, – говорил он, сверяясь с экраном. – Во всяком случае, мне так кажется, – добавил Сим. Несколько дней в Уэст-Виллидже превратились в сплошное ориентирование на местности.
– Ой, пап, не позорься, – не выдержала Лола и решительно пошла вперед. Шагая по мощенной булыжником улице, она самодовольно думала, что во всех смыслах уверенно обгоняет родителей с их невыносимой медлительностью. Накануне вечером отец минут десять набирался смелости поднять руку и остановить такси.
Фэбриканы встретились с риелтором Брендой Лиш на Десятой Западной улице у простого белого кирпичного дома – таких много строили в городе в шестидесятые годы прошлого века для людей среднего достатка. Как правило, Бренда не связывалась с мелкой сошкой, искавшей съемное жилье, но Сим был знакомым одного из крупных клиентов Бренды, и тот попросил ее помочь. Клиент потратил на квартиру несколько миллионов долларов, поэтому Бренда была счастлива посодействовать этим милым людям с их красавицей дочерью.
– По-моему, идеальный вариант, – жизнерадостным, приподнятым голосом говорила Бренда. – В здании круглосуточно дежурит швейцар, живет здесь в основном молодежь, а уж района лучше Уэст-Виллиджа не найти.
Квартира оказалась студией с отдельной кухней и гардеробной. Окна выходили на юг – света было много. Стоило это великолепие три с половиной тысячи в месяц.
– Какая маленькая, – посетовала Лола.
– Риелторы в таких случаях говорят «уютная», – поправила Бренда.
– Получается, спать придется прямо в гостиной? А если я позову гостей? Они же увидят мою кровать!
– Купите складной диван, – весело посоветовала Бренда.
– Кошмар какой! – возмутилась Лола. – Чтобы я спала на складном диване?
Бренде, недавно вернувшейся из поездки в Индию, где она видела, как люди спят на джутовых циновках, бетонных плитах и вообще на голой земле, с трудом удалось сохранить приветливое выражение лица.
Битель с сомнением взглянула на Лолу, стараясь понять ее настроение.
– А нельзя ли посмотреть что-нибудь еще? – спросила она Бренду. – Квартирку побольше?
– Честно говоря, я показала вам все имеющееся жилье за эту цену, – ответила та. – Если вы согласитесь на другой район, я легко подберу вам двухкомнатную.
– Я хочу жить в Уэст-Виллидже, – упрямо сказала Лола.
– Но почему, детка? – не выдержал отец. – Это же все равно Манхэттен, какой район ни возьми!
– Да, так многие считают, – подтвердила Бренда, ожидая ответа.
Сложив руки на груди, Лола повернулась к родителям спиной, глядя в окно.