Выбрать главу

Нимфоманка Коллонтай пыталась учить, что отношения между мужчиной и женщиной должны восприниматься как «стакан воды», удовлетворил жажду и пошел дальше. Появилось движение радикальных нудистов, выходивших на улицы в чем мать родила или с лентой, переброшенной через плечо – с надписью «Долой стыд». Правда, такая «революционность» оказалась слишком крутой. Взгляды Коллонтай осудили, нудистов стала забирать милиция. Но понятие семьи свелось к формальности, ведь по Марксу это было временное явление, которое при социализме должно было «отмереть». «Расписаться» можно было чрезвычайно легко. Шли мимо ЗАГСа, местного Совета или другого органа власти, заглянули туда на минутку, и тут же стали мужем и женой. Но и расторгался брак в любой момент, по заявлению хотя бы одного из супругов.

А вместо отвергнутого православия внедрялась государственная псевдорелигия – ленинизм. Вместо икон на стенах повисли портреты коммунистических вождей, вместо богослужений собирались митинги, вместо Священного Писания штудировались работы Ленина и Маркса. В рамках этой псевдорелигии вводились новые праздники, обряды массовых шествий, театрализованных действ, мистерий с чучелами. Вместо крестин изобретались уродливые «октябрины». Наркомпрос разработал инструкции о праздновании «красного Рождества», которое должно было сводиться «к соблюдению древних языческих обычаев и обрядов» [41]. Делались попытки заменить даже христианские имена «революционными» – появились Мараты, Гильотины, Революции, Вилены, Владлены, Марлены и прочие нелепые аббревиатуры из имен вождей и коммунистических символов.

Русские или христианские традиции так или иначе осуждались. Зато развернулся проект «Хазарии», еврейской автономии в Крыму. В советском правительстве его лоббировали Бухарин и Рыков, непосредственно возглавлял Юрий Ларин (Лурье), тесть Бухарина. За рубежом план получил название «Агроджойнт». В нем приняли участие американские банкиры Феликс и Пол Варбурги, фонд Рокфеллера, глава компании «Сирс и Ребек» Джулиус Розенвальд, благотворительная организация «Джойнт». Подключилось «Французское еврейское общество», было создано «Американское общество помощи еврейской колонизации в Советской России». Иностранцы брали на себя 80 % финансирования, и масштабы этой операции постепенно расширялись. Сперва говорили о переселении 280 тыс. человек, потом – о 100 тыс. семей (примерно полмиллиона человек). А были упоминания и о 3 миллионах. В зону еврейской автономии предлагалось включить уже не только Крым, но и южную степную полосу Украины, Приазовье, Кубань и Черноморское побережье вплоть до Абхазии. С 1928 года постановлениями президиума ЦИК СССР и ЦК партии были определены уже не одно, а два направления переселения – Крым и Приамурье. Здесь на землях, отобранных у амурских казаков, построили первые бараки, станицу Тихонькую переименовали в Биробиджан.

А натиск на Православие не прекращался. Священников, наряду с крестьянами, обложили продналогом, ввели большие налоги на регистрацию храмов, приходские усадьбы, право совершать богослужения. На население, и в первую очередь на молодежь, выплескивались мутные волны атеистической пропаганды, широко размахалось «Общество воинствующих безбожников» под руководством Ярославского (Губельмана), распространяло свой журнал «Безбожник». Но вот что интересно – формально провозглашалась борьба со всеми религиями. А в 1925 году в Москве были открыты две синагоги (хотя иудаизм, вроде бы, тоже осуждался). В мусульманских регионах рвение богоборцев сдерживали специальными указаниями «внимательно относиться к национальным особенностям», в том числе к «пережиткам» – которые можно ликвидировать только со временем, постепенно.

А протестанты и сектанты в данный период вообще не подвергались преследованиям! Наоборот, им даже передавали храмы, отобранные у православных. В России вполне официально действовали представительства международных баптистских и иных организаций. Под их эгидой даже возник «Бапсомол» – баптистский союз молодежи, и открыто вел свою работу. В условиях нэпа было создано более 400 сектантских кооперативов, объединенных в «Братство взаимопомощи», в Москве открывались протестантские столовые, возникали многочисленные сельскохозяйственные сектантские «коммуны», и это не только не возбранялось властями, а всячески поощрялось. И в результате численность паствы «протестантских конфессий» (включая баптистов, иеговистов, адвентистов, пятидесятников и т. п.) за 1920-е годы возросла в пять раз! За счет православных. Испытывая потребность молиться Богу, люди тянулись в секты.

полную версию книги