А на следующий год здесь же, в Свияжске, по личному распоряжению Льва Давидовича был поставлен памятник… Иуде Искариоту. Эту церемонию описал датчанин Хенниг Кехлер, путешествовавший по России и попавший на торжества. Для провинциального волжского городка событие было чрезвычайным. Собралось все население. Начальство произносило речи, гремела музыка, промаршировали парадом два полка Красной армии. В толпе не все понимали смысл происходящего, «многие истово крестились» – как привыкли на праздники. В книге «Красный сад», изданной в Берлине в 1921 году, Кехлер рассказывал: «Наконец, покров упал, раскрыв буро-красную фигуру нагого человека, больше натуральной величины, с искаженным гримасой ненависти лицом, обращенным в небу». Иуда «был изображен срывающим петлю со своей шеи», грозил небу кулаком. «Это был самый откровенный, самый выразительный монумент Советской власти».
Справка: кто есть кто?
Троцкий (Бронштейн) Лев Давидович. Из семьи богатого зерноторговца. Племянник крупных банкиров и масонов Животовских, через них стал членом мировой банкирской «семьи». Ученик видного социал-демократа Парвуса (Гельфанда), через него сошелся с орденом иллюминатов. По данным русской контрразведки Троцкий сотрудничал с австрийской политической полицией и военной разведкой. В Первую мировую войну издавал пораженческую газету в Париже. По требованию России был арестован, но вместо экстрадиции выслан в США. Близко знал Сиднея Рейли (который представлял в Америке фирму его дяди Животовского). В рамках операции «Управление штормом» Троцкий был завербован резидентом британской разведки МИ-1с в США Вайсманом. В Советском правительстве стал второй по значимости фигурой и главным проводником англо-американского влияния [136].
По России прокатилась и кампания «разоблачительных» вскрытий Святых Мощей – якобы для того, чтобы продемонстрировать их «тленность». 11 апреля 1919 года были принародно вскрыты Мощи святого преподобного Сергия Радонежского. Этот кощунственный акт снимался на кинопленку, а непосредственное руководство осуществлял секретарь Московского комитета партии Загорский, тот самый, чье имя потом носил Сергиев Посад. Он писал: «По указанию В.И. Ленина как можно быстрее сделать фильм о вскрытии мощей Сергия Радонежского и показать его по всей Москве». Получился ли фильм, заказанный Лениным и Загорским? Почему-то не сохранилось ни одного свидетельства о его показах. А сам Загорский после этого прожил очень недолго, погиб в Леонтьевском переулке от взрыва бомбы, брошенной в окно анархистами. За всю гражданскую войну больше не было ни одного случая, чтобы анархисты кидали бомбы в учреждения большевиков…
Священники в первую очередь попадали под притеснения как «буржуи», на всевозможные принудительные работы. В первую очередь они попадали и под волны «красного террора», под зачистки городов, сел, станиц, взятых красными войсками. В 1920 году, устанавливая советскую власть на Кубани, Троцкий приказал превратить здешние монастыри в «коммуны». Монахов содержали под замком, под конвоем гоняли на работы, запрещали молиться, кормили вместе со скотом похлебкой из свеклы и брюквы. В Екатерино-Лебяженской пустыни, когда от истощения умер настоятель, 120 иноков попытались протестовать – их заперли в храме и взорвали.
И все же святотатцам приходилось сдерживать свои порывы. То наступали белые, и нельзя было слишком откровенно раздражать рабочих и крестьян. То полыхали крестьянские восстания, и не следовало подливать масла в огонь. Но Православная Церковь оставалась последним оплотом русской духовности, народной морали и традиций. Последним, что оставалось от исторической России! В 1921–1922 годах советское руководство сочло, что наконец-то настал момент полностью разгромить Церковь. Поволжье, южные области и целый ряд других регионов охватил страшный голод, во многом вызванный политикой самих большевиков, «военным коммунизмом». Продовольствие выгребалось у крестьян подчистую, запасов у них не оставалось. Когда случилась засуха, неурожай, это вылилось в бедствие, вымирали миллионы людей.