— Песок… Какой?
— Золото люблю, — Нита зарделась. Алексей засмотрелся: она так восхитительно краснела!
— Золото люблю, — повторила девушка, — его цвет, его блеск. Я балованная, да?
— Почему? Ты прекрасная королева!
— А ты — королевский жеребец! — Нита уселась сверху.
— Да, моя королева, да! Что там с золотом?
— Какой любопытный! Я добавила золото в песок, один к десяти или меньше… не помню.
В древности, чтобы уверить заказчика в надёжности работы, во время главного, последнего испытания архитектор-мостостроитель вставал под построенный им мост. Алексею не грозила смерть от упавшего локомотива. Наихудшим результатом стал бы позор, гримаса разочарования на лице Ниты и её же презрительное: «Экспе-ерт!».
Пляж, где он коротал одиночество уже три часа, расположился на самом кончике северного луча столичной платформы. Именно здесь пролегал один из обычных маршрутов планктонных стад. Тут не было вилл членов Семьи и официальных учреждений, алмазный песок никто не чистил, и пляж потускнел. Повсюду его испещрили буроватые кляксы — места, где планктон садился особенно часто. Ветер шевелил подсохшую слизь.
Лишь круглый пятачок у воды, несколько сот квадратных метров, сиял белизной. Алексей привёз от Ниты десяток тонн песка и рассыпал его тонким слоем поверх многолетней грязи. Сам Алексей сидел в шезлонге посредине белого пятна. В шортах. «Для лучшего понимания», — сказал Старик. Михайловский не стал спорить, Деду виднее.
Планктон прилетал дважды. Падал, укрывал округу жирным бурлящим слоем. Что он делал тут — неизвестно. В архивах Семьи об этом не было упоминания. Может, мелкие летучие твари просто отдыхали, набирались сил перед поиском новых пастбищ. Потом снимались с места, оставляя после себя жидкий секрет с тяжёлым нефтяным запахом. Будто жирный слизень прополз. Золотоносный песок остался чист. Туча просто обтекала его стороной, не замечала.
Главное он сделал. Нашёл решение, когда и овцы, то есть Дедовы капризы, сыты, и волки, они же планктон — целы. Остальное уже не его заботы. У Семьи достаточно учёных, чтобы провести дополнительные исследования, отточить рецептуру, всё остальное. Он так соскучился по Ните за прошедшие дни. Баста!
Повеяло тёплым воздухом. Рядом опустилась машина Первого. Раскрылась мембрана колпака, Дед выглянул собственной персоной.
— Убедил, эксперт, — сказал сухо. И кинул в полутьму кабины: — Перечисли по договору, Первый!
— Будем праздновать, — заявил Алексей, вернувшись к Ните. — Моя королева! У нас получилось!
Они не полетели в Оперу, хотя театр на Адаманте признан одним из лучших в населённых мирах.
Они плюнули на варьете, где давал единственный концерт Миша Отборный, лучший комик Вселенной. На Мишу Отборного они плюнули тоже.
Они остались на острове, вдвоём, и целый мир оказался лишним.
Они чудили и делали такие вещи, про которые не принято рассказывать посторонним. Влюблённым можно всё.
Они насыщались друг другом, как в последний день, как будто звезда готовилась проглотить Адамант. Они успели.
— Прости, что не говорил этих слов раньше, — сказал Алексей. — Я боялся, что ты подумаешь, что это ради твоих денег!
— Что? — сказала Нита. — Что ты хотел сказать?
— Я дурак, я боялся, я и сейчас боюсь… — Алексей встал перед девушкой на колени и тихо сказал: — Будь моей женой.
Нита молчала и странно улыбалась. Чего больше было в этой улыбке? Печали или радости? Что она решит? Впервые Алексей пожалел, что девушка раздета… Чёртов костюм! Отучил всматриваться, кричал о чувствах. Как теперь понять, о чём она думает, чего хочет? Иным, правда, и жизни не хватает понять любимого человека…
— Соглашайся, — попросил он. — Хочу быть твоим душой и телом!
Откуда он знал эти слова, Алексей не помнил. Что-то из юности, ещё со времен учёбы.
— Спасибо, — у Ниты задрожали губы, — спасибо за доверие! Я согласна, согласна!
Рука нащупала пустоту. «Где она?» — подумал Алексей и проснулся. Ломило виски. Да, они были пьяны вчера, но не от вина! Они пили друг друга полночи, бутыль осталась не раскупорена. В чём дело? Где его королева, с нею всё хорошо? Зудел затылок. Наверное, алмазный песок набился в волосы… Нита… Как она?
Из зала доносились тихие голоса. Мужчина басил недовольно, неразборчиво. «Нет, ты увидишь!» — возражала Нита. Колокольчик мой, ландыш! Алексей быстро оделся.