Натали обернулась к Бев, и та, оценив технику исполнения поднятым вверх большим пальцем, одними губами произнесла:
— Стерильный пластырь! — кивнув в сторону подноса с инструментами.
После того как несколько полосок пластыря скатались в бесполезные шарики, Натали сообразила, как их нужно отрезать и наложить на зашитую рану, чтобы уменьшить стягивающее действие швов.
— Пять дней, — беззвучно произнесла Бев, подняв растопыренные пальцы.
— Швы можно будет снять, наверное, дней через пять, — сказала Натали, втайне радуясь той неопределенности, что скрывалась за словом «наверное».
— У вас добрая душа, док, — ответил Даррен, — это я вам точно говорю!
Натали сняла маску и перчатки. «Еще один рубеж», — подумала она. Все-таки это большое преимущество — быть студенткой в тридцать пять, когда уже кое-что в жизни повидала. Принимать решения ей оказалось легче, чем большинству однокурсников, которые были лет на десять, а то и двенадцать, моложе. Свои перспективы Натали видела более отчетливо, уверенности в собственных силах ей тоже было не занимать.
— Ладно тебе, парень! — бросила Нат.
— Погоди-ка, Даррен, — сказала Бев. — Я должна еще сделать тебе укол против столбняка и дать кое-какие таблетки.
— От боли? — с надеждой в голосе спросил пациент.
— Извини, парень, только антибиотики.
— Ты же говорил, что крепкий! — Натали обернулась, уже подходя к двери палаты. — Крепким ребятам не нужны паршивые таблетки от боли!
Она сделала запись на посту медсестры, в душе порадовавшись тому, как смогла выполнить работу в «сложных условиях». Ренфро подбросил ей это дело явно не просто так, но она достойно вышла из положения. В свое время Натали устанавливала школьные и национальные рекорды на дорожке, и ей не хватило всего одного злосчастного шага до олимпийской сборной. На пути ей попадалось много таких Клиффов Ренфро, подпитывавших свой эгоизм за счет неуверенности других, но она осталась той же самой Натали, которая пробегала полторы тысячи за четыре ноль восемь и три десятых. Пусть этот Клифф Ренфро выпендривается и дальше. Не такие пытались на нее давить, и этому ее тоже не запугать.
Рядом снова появилась Бев.
— Вас хотят видеть в четвертой палате. Знаете, что это такое?
— Да, для алкоголиков.
— И для других таких же, с улицы, — добавила Бев. — Пациентов туда направляют, если они особенно... хм... грязные.
— Знаю. Я уже работала там вчера. В общем, не так уж и страшно.
— Пока вы зашивали, поступили еще несколько пациентов, и сейчас, к своей досаде, Клиффу приходится держать оборону в этой четвертой палате. Он хотел, чтобы вы подошли туда, как только закончите.
— Я уже закончила.
— Отлично. Вы хорошо справились с этим парнишкой, Нат. Думаю, Уайт Мемориал сделала правильный выбор. Вы станете отличным доктором!
— Эта больница, конечно, может быть лучшей из лучших, но когда речь заходит о приеме женщин на должность хирурга, там начинают мыслить, как двадцать лет назад.
— Я слышала об этом, но у вас все получится. Это я вам говорю, а я много чего повидала!
Они повернулись на шум, доносившийся из дальнего конца коридора.
— А я вам говорю, док, что вы ошибаетесь! Со мной что- то случилось, причем что-то нехорошее. У меня сильно болит глаз! Я не могу терпеть эту боль!
Санитар выводил мужчину из четвертой палаты. Даже издали было заметно, что пациента, без сомнения, должны были направить именно туда. Седой и потрепанный, он выглядел лет на пятьдесят. На нем была разодранная в нескольких местах ветровка, все в пятнах легкие брюки и кроссовки без шнурков. Засаленная бейсболка с эмблемой «Рэд сокс» была низко надвинута на лоб, но не могла скрыть глубоко запавших печальных глаз.
В коридоре появился Клифф Ренфро и, взглянув на стоявших поодаль Натали и Бев, обратился к мужчине.
— С тобой действительно кое-что случилось, Чарли. Тебе нужно бросить пить. Я рискнул бы предложить тебе отправиться в приют «Пайн-стрит» и попросить, чтобы тебя пустили в душ. Может, у них и кое-какая одежда для тебя найдется...
— Док, прошу вас! Это серьезно — у меня в глазу все мерцает, и боль страшная. И все как-то темнеет!..
Не скрывая своего раздражения, Ренфро отвернулся от бродяги и двинулся по коридору в сторону женщин.
— Вам следовало бы быстрее поворачиваться, доктор Рейес, — сказал он, замедлив шаг. — Займитесь, пожалуйста, четвертой палатой. Я собираюсь помыться и... наверное, пройти дезинфекцию, — добавил он вполголоса.
Прежде чем пациент повернулся и позволил санитару увести себя через холл и дальше, на улицу, Натали успела заметить в его глазах короткую вспышку разочарования и гнева.