— Разрешите, товарищ майор? — Гулин хотел ответить вместо меня.
— Докладывай, — разрешил комбат
— Когда граната вылетает из ствола, у нее раскрываются стабилизаторы.
— Так, — кивнул Баценков.
— Ветер оказывает на них давление и, ввиду парусности, стабилизаторы отклоняют хвост гранаты по ветру, разворачивая нос против ветра, а реактивная струя толкает гранату туда, куда смотрит нос.
— Молодец. Поехали, посмотрим: куда вы там попали.
Подъехав к каркасу комбат стал его осматривать как «ботаник» бабочку. Граната Полтавы, рикошетом отскочившая от брони, только едва стряхнула ржавчину. Зато первая граната, пущенная Гулиным, сорвала три ящика с борта каркаса. Вот это место и исследовал Баценков. На месте сорванных ящиков было пятно обожженного металла и больше ничего. Комбат через десантный люк осмотрел каркас изнутри в том месте, где в него попал граната Гулина. Вылез он оттуда довольный, вытирая руки и отряхиваясь от ржавчины.
— Ну, что, бойцы? — весело посмотрел он на нас.
Если честно, то я не понял радости комбата. Граната не пробила броню БТРа — чему тут радоваться? Полтава с Гулиным, напротив, очень внимательно вместе с комбатом осматривали то место в которое угодила граната.
— Что скажете? — радовался комбат.
— Не пробила, товарищ майор, — старослужащие разогнулись от пятна окалины.
— Вот именно: не пробила! А почему?
— Почему, товарищ майор?
— Поясняю: граната коснулась крышки ящика, кумулятивная струя ударила в ящик и распылилась в нем, а до самой брони граната долетела уже расплескав свою ударную силу. Надо приказать всему батальону навесить такие же ящики на броню.
Только-только начался 1986 год. Я еще не знал таких слов как «динамическая защита». Их в то время вообще мало кто знал. Над разработкой эффективных способов защиты от бронебойных и кумулятивных снарядов работали всего несколько секретных лабораторий в СССР. То, что через двадцать лет станет нормой во всех Вооруженных Силах, майор Сухопутных Войск Владимир Васильевич Баценков испытал на полигоне мотострелкового полка в окрестностях захолустного афганского города Ташкурган. Испытал при мне, у меня на глазах, а я, глупый девятнадцатилетний младший сержант Советской Армии, даже не понял сути и значения этого открытия комбата.
Основная причина выхода из строя боевой техники во время сопровождения колонн — попадание из гранатомета РПГ. Причем попадание — именно в борт бэтээра. От крутящихся колес граната отлетала и шипела в стороне. От башни или верха — рикошетила. А борта прожигала, превращая в пепел экипаж или оплавляя движки.
Комбат своим изобретением спас много жизней и сохранил много техники на будущее, сократив на две трети вывод бэтээров из строя в результате обстрелов из гранатометов.
Только где мне, чижику желторотому, было понять это?
Для духов всегда найдется работа.
Если «солдат пять минут без работы — преступник», то курящий в тенечке дух — особо опасный рецидивист. Все время найдутся какие-нибудь мелкие поручения. Не в том дело, что они тяжелые — вся беда в том, что их много и сыпятся они со всех сторон нескончаемым потоком. Целыми днями дух только и слышит:
— Подмети.
Подмел.
— Растопи печку. Холодно.
Растопил.
— Принеси воды.
Принес.
— Прикури сигарету.
Прикурил.
— Открой двери. Жарко.
Открыл.
— Закрой двери. Не май месяц — зима на дворе.
Закрыл. Хотя какая это зима: плюс двадцать?
— Подмети.
— Только что подметал!
— Еще раз подмети.
Подмел чистый пол еще раз.
— Делай чего-нибудь.
— Это как?
— Я не знаю как. Только не сиди тут. Делай чего-нибудь.
Делаю «чего-нибудь»: в курилке штык-ножом строгаю деревяшку.
— Ты курил!
— Нет.
— Чего — «нет», когда ты обкуренный?!
— Да не курил я!
— Чего у тебя глаза такие красные?
— Спать хочу.
— Не отмазывайся.
— Я не отмазываюсь.
— Ах! Так ты еще и пререкаться?!.. Наплывай на «колыбаху».
Наплыл. Получил «колыбаху». После «колыбахи» смотрю на жизнь осмысленно.
Еще в ноябре я открыл для себя, что духа не припахивают в двух случаях — когда он пишет письма на родину и когда он занимается боевой подготовкой. Успокоить маму, сообщить ей, что ты жив-здоров — святое дело. Даже у самого злого черпака не шевельнется язык оторвать духа от написания письма на родину. Вот и летели мои письма домой маме, тете Клаве, любимой девушке и на деревню дедушке. Конвертов у меня было в достатке, поэтому в число моих респондентов попали и пацаны с моего двора, которые тянули одновременно со мной свою службу в Грузии, Германии и Забайкалье. Но все равно свободного времени оставалось много, а вместе с ним оставалась угроза «делать чего-нибудь». Поэтому недели через две после моего прихода во взвод я решил научиться стрелять из автомата. Рыжий попал в тот же переплет, что и я, летал не меньше моего, потому что понял меня с полпинка и с радостью согласился составить мне компанию в упражнении по стрельбе.