Чуть дальше слева я заприметила ещё один дом с освещёнными окнами. Свет в них был неровный и мечущийся, явно не от электрической лампы, скорее уж от керосиновой, или вообще от свечей. Видимо, и пожилая пара оборотней до сих пор жила здесь. Признаться, не очень-то удивительно, что соседство одного психа смущало их меньше, чем городская толпа суеверных идиотов. Сколько людям ни объясняй, что оборотни не теряют разум в звериной форме, сколько ни растолковывай, что ликантропия не передаётся вообще никак иначе, чем по наследству, толку никакого. Оборотней всё равно боятся, а где страх — там обязательно и ненависть.
Впереди из предрассветных сумерек неторопливо выплывал брошенный мёртвый город. Теперь вдоль дороги, по которой мы ехали, тянулись длинные бараки в два и в три этажа, скалясь на нас тёмными провалами разбитых окон. Позади них лепились друг к другу домики поменьше, кое-где почти развалившиеся, но в основном вполне ещё целые. И всё же эта часть города была совсем пустынна. А вот дальше, на холме, снова светились окна, я насчитала их несколько десятков.
— Ни за что не согласилась бы жить в таком месте, — зябко передёрнув плечами, сообщила Валери. — Всё равно, что на кладбище поселиться.
— Место на любителя, — согласился Никас. — На очень большого любителя.
— На нелегала, вообще-то, — поправил Дан. — Отсюда не так уж далеко до Саута и Лудо, где часто предлагают работу, не спрашивая документов. За жильё платить не надо и миграционная служба не спешит наведываться.
— Ты хочешь сказать, на вашем заводе в Сауте работают нелегалы? — нахмурилась Валери.
— Нет, — мотнул головой Дан. — Это же опасное производство, всех сотрудников проверяют, чтобы никакой псих не пробрался и не взорвал чего-нибудь. Но рядом есть ещё консервный завод, если ты не забыла. А в Лудо — большая текстильная фабрика. И вот там нелегалов всегда было полно.
— По-моему, это ужасно — наживаться на несчастных беженцах, — проворчала Валери. — За такое нужно штрафовать как следует, чтоб неповадно было.
— Они не беженцы, — мотнул головой Дан. — Просто здесь можно заработать больше, чем на их родине, только и всего. Вот они и зарабатывают, а потом возвращаются домой.
— Не хочу даже спрашивать, когда это ты успел так основательно изучить этот вопрос, — фыркнула Валери. — И главное, зачем.
— Вот и правильно, не спрашивай.
А вот мне спросить хотелось. Или нет. Сама не могла пока решить. Просто я отлично знала, что нелегалы к нам просачивались главным образом из соседнего Джанира. И именно оттуда родом была одна красавица-актриса, широко известная в том числе своими благотворительными проектами помощи соотечественникам.
Не то, чтобы я ревновала, всё-таки дело это было вполне уже достаточно прошлое. Но какой-то червячок внутри продолжал меня покусывать, требуя окончательно во всём разобраться. Но копаться в бесчисленных сплетнях, сочинённых жёлтой прессой, я не собиралась, ещё не хватало лезть в эту грязь. Не из религиозных соображений, просто противно было. Уж лучше просто спросить. Когда-нибудь. Не сейчас уж точно.
— Вот он! — неожиданно выпалил Никас, тыча пальцем в сторону полуразрушенного дома впереди справа.
Некромант в самом деле был там. Припарковался прямо в остатках палисадника, и теперь сидел у машины на каком-то пеньке, видно, оставшемся от скамейки, уткнувшись в толстую книгу. Как он там умудрялся буквы разбирать в такой темноте я даже знать не хотела. Наверняка давно приноровился, с ночной-то работой.
Мы остановились рядом. Выбравшись из машины, я с наслаждением размяла ноги и поясницу, вдохнула холодный воздух, пахнущий старым влажным деревом и немного — плесенью. Это место мне отчётливо не нравилось, несмотря на внешнее спокойствие я буквально кожей чувствовала витающую в воздухе угрозу. Слабее, чем во второй свой визит на саутский завод, но сильнее, чем в первый.
— Неприятно, да? — вместо приветствия поинтересовался у меня некромант.
Я в ответ только кивнула, глядя в медленно светлеющее небо, хотя слово было немного не то. Чувство было скорее гадостное: страх, унизительный в своей необъяснимости и неопределённости.
— И где же храм? — спросил Никас, не очень успешно изображая беспечный энтузиазм.