Я очень долго пыталась заставить себя верить, что в этом на самом деле нет её вины, что такой её воспитали. В этом была, конечно, изрядная доля правды. Из неё выбили, возможно, даже и в буквальном смысле, любой намёк на самостоятельность. И исправить это было не в моих силах. Единственное, что я могла сделать — построить собственную жизнь, чтобы иметь возможность спасти маму, когда эгоизм и безответственность Дилана неизбежно приведут его к печальному финалу.
Благодарности никакой я не ожидала. Более того, была уверена, что её не будет, что я навсегда останусь плохой, а брат — хорошим, что бы ни натворил. Это меня не пугало и уже не слишком огорчало. Родителей не выбирают, а отравлять собственную душу обидами я не хотела. Главное, чтобы моя совесть была чиста, а остальное уже не так и важно.
— Но от контракта твой брат, полагаю, не отказался?
— Разумеется, нет, — фыркнула я.
С новой работой у Дилана, как я поняла, что-то там не задалось. Может быть, демон на прощание посчитался с человечком, оказавшимся бесполезным. А может, и другая причина нашлась. Уж если лезешь в террариум, нужно быть как минимум гадюкой. Ужа, каким бы скользким он ни был, слопают быстро. Вот и Дилана, похоже, слопали. Я не удивилась и даже, признаться, не обрадовалась. Мне было уже просто всё равно.
— А с работой ты решила?
— Написала заявление сегодня, — сообщила я, не сдержав довольной улыбки.
Я долго мечтала распрощаться с этой работой, и теперь, когда это наконец-то произошло, чувствовала себя очень счастливой. Даже несмотря на то, что целых две недели ещё предстояло туда ходить. А больше всего удовольствия доставило послушать, какой отличной сотрудницей я была, и как жаль со мной расставаться. В исполнении самого Мориса, между прочим. Кто бы мог подумать, что этот вредный тип умеет так сладко петь. Знай я его хоть немного похуже, могла и поверить.
— Пойдёшь к Арни?
— Пойду. Мне понравилось его предложение, — продолжая улыбаться, призналась я, перевернулась на спину, заложила руки за голову и спросила: — А что, ты против?
— Нет. Но это могло бы подождать до практики.
— Могло бы, — согласилась я, кладя книгу на тумбочку.
— Я ещё могу тебя убедить?
— Нет.
Нельзя было прямо сейчас менять мой, так скажем, публичный образ. Придётся остаться для всех скучной и скромной девицей, застёгнутой на все пуговицы, своим трудом зарабатывающей себе на жизнь и потому не имеющей времени особо старательно учиться. Все слишком удивятся, если изменится хоть что-нибудь. А когда удивятся, начнут задаваться вопросами, выяснять, присматриваться… нет уж, пусть всё остаётся как есть. Не так уж долго потерпеть осталось.
— Хорошо.
— Хватит оттачивать остроумие об бедных студентов, — не выдержала я, хлопая ладонью по свободной половине кровати. — Иди сюда. У меня есть для тебя сюрприз.
— Приятный?
Нет, так просто невозможно! Этот негодяй даже не обернулся, продолжая быстро что-то писать на одной из проверочных. А я, между прочим, старалась, целый час почти выбирала, половину магазина перемерила. Такую красоту и прятать жаль, нужно демонстрировать. И желательно — благодарному зрителю.
Никогда не думала, что начну однажды позволять себе такое, но решила всё-таки попробовать. Какой смысл защищать ворота города, когда стены уже рухнули? Что и кому я докажу, продолжая ходить в пять раз штопаном старье? Дело ведь не в белье, красивом, и да — дорогом, а в сути отношений. Не было бы его сейчас, да и вообще, всё было бы так же.
— Приходи и узнаешь, — коварно улыбнулась я. — Давай, пока я не передумала и не решила лучше к семинару как следует подготовиться.
— А ты всё ещё не подготовилась?
— Подготовилась. Но нет предела совершенству.
— Вообще-то, кажется, есть.
Я снова схватила книгу, прикрылась ей и изобразила на лице возмущение. Впрочем, долго оно там не продержалось.