Никто и никогда раньше не поднимал на меня руку. В нашей семье это было не принято, отец всегда и всё решал разговорами, в самом крайнем случае мог в угол поставить. Такая суровость перепала только Дилану, и то всего пару раз, за совсем уж опасные мальчишеские выходки. Потому я совсем не ожидала удара. Суровой отповеди, криков, даже оскорблений — легко, но мне и в голову не приходило, что меня могут просто ударить. А вот напрасно.
И теперь мне хотелось плакать. Не от боли, а от испуга, обиды и унижения. Я не понимала толком, что вообще чувствую. Если подумать, чего обижаться-то? Вот если бы Дилан так со мной поступил… хотя нет, этого никогда бы не случилось, тут и думать нечего. А на демона обижаться какой смысл? Он преследует свои цели, а я, похоже, пока не даю ему их достичь. Так что и униженной считать себя довольно глупо, я ведь победила, хоть и в мелочи. Но плакать хотелось всё равно.
Чтобы отвлечься и заодно погреть замёрзшие руки, я домыла посуду, закончила уборку и выглянула в коридор. В большой комнате, разумеется, горел свет и бубнил телевизор, но Дилана в кресле не было. Значит, он сидел за компьютером. Ну и хорошо.
Тихо, на цыпочках, я прошла в коридор, достала из своей так и висящей на вешалке сумки учебник и вернулась на кухню. Не сидеть же в самом деле просто так, углы разглядывая. Хоть почитаю то, чего на лекциях проспала, пока проверочная не нагрянула.
Над книгой я и заснула. Проснулась от того, что во сне повернула голову на ту сторону, куда пришёлся удар. В доме было тихо и темно, только сквозь неплотно задёрнутые шторы пробивался свет уличного фонаря.
Включив светильник над кухонным столом, я с минуту сидела, прислушиваясь. Ни звука. Да и чего другого ожидать в половине третьего ночи? Дорога тут рядом не самая оживлённая, а соседи сплошь из тех, кто много работает, потому среди недели гулянок не устраивает. Дилан и мама тоже давно спят, разумеется. Возможно, стоило пойти в кровать и немного поспать нормально. Всё равно когда я встану, братец будет ещё десятый сон досматривать.
Я даже поднялась было, но тут же села обратно. Дилан, разумеется, не проснулся бы, пройди я сейчас мимо него в нашу с мамой комнату. Только загвоздка в том, что Дилан теперь не Дилан. Тварь может только того и ждать, чтобы устроить мне взбучку за неподчинение и опять попытаться заставить снять оберег. Нет уж, лучше потерпеть. В конце концов, мы живём не в традиционном фермерском доме, где на кухне негде присесть, а зимой ещё и весьма холодно бывает ночами. Вообще непонятно, к чему было применять столь… традиционное наказание. Тем более обычно оно полагается за плохую или не поданную к положенному времени еду.
Пока я пыталась хоть как-то устроиться поудобнее, мысли в моей голове блуждали непривычные. Никогда прежде я не задумывалась о допустимости наказаний. Просто знала, какое и за что полагается, но знание это существовало для меня совсем отдельно от реальности, меня ведь никто не наказывал. А ведь это в сущности абсолютная дикость: наказывать взрослого человека за мелкий проступок или тем более за случайную оплошность. И как вообще можно жить в постоянном страхе наказания, тем более от близкого человека?
Нет, мне не хотелось жить в мире, где такое возможно, больше того, считается не просто нормальным, а даже правильным. Лучше уж быть одной, чем иметь семью на таких условиях. Потому что какая это вообще будет семья?
Как я ни пыталась примоститься, всё равно было неудобно. Пришлось вернуться к чтению в надежде, что нудные формулы и формулировки ещё разок сработают как снотворное. Увы, ничего не вышло, но зато хоть с материалом разобралась.
В шесть утра я пошла в ванную, чтобы успеть принять душ и по возможности привести себя в порядок до того, как встанет мама. Неторопливо разделась, включила и отрегулировала воду и только после этого решилась посмотреть на себя в зеркало.
Не так уж там оказалось всё и страшно. Синяк был небольшой, да и опухло не сильно, если не вглядываться специально, можно и не заметить. Вот на руке и ноге, на которые я упала, всё было куда хуже, но тут брюки и длинные рукава мне в помощь. А в остальном… может и не спросят ни о чём.
Приняв душ, я глянула на себя снова. Вот когда пригодилась бы косметика, но чего нет, того нет. Да и пользоваться ей уметь надо, потому, подозреваю, одолжи мне её сейчас кто-нибудь, сделаю только хуже. Заметнее.
Накинув халат, я на цыпочках прошла в комнату, взяла бельё и одежду и вернулась в ванную. Когда я проходила через гостиную обратно, Дилан шевельнулся, но не проснулся. Или сделал вид, что не проснулся. Господи, может он вообще теперь не спит, откуда мне знать?!