— Ладно. А … где твой … ребёнок? — всё так же тихо, произнесла она. В каждом эри Лана видела своего недоброжелателя, поэтому оставшись наедине с Джефом она не могла отделаться от жуткой неловкости.
— Спит. У меня сын. Его зовут Кирас, — Джеф передёрнул плечами, словно ему тоже было неуютно.
— Схожу к Рэму, — попятилась к выходу девушка.
Лана сомневалась, что она расслабиться в обществе Рэма, да ещё и в доме их с Шоном отца, который тоже имел на неё отдельный зуб, но Рэма она хотя бы знала, а вот общение с чужими людьми для неё всегда являлось проблемным.
— Может, всё-таки присядешь? — следя за ней любопытным взглядом, минут через десять после того как она вошла, поинтересовался Рэм. А Лана всё никак не могла отвести глаз от колоритного оформления гостиной, в этническом индейском стиле. — Так только в этой комнате. Чего такая испуганная? — Рэм улыбнулся, от чего глаза Ланы распахнулись ещё больше. — Лана? Всё хорошо? Воды?
Покачав головой, она всё-таки села на краешек дивана.
Как любой кугуару, Рэм обладал игривым нравом, если при этом его ничего не беспокоило, в противном случае кугуару могли быть невероятно свирепы. Робость девушки его забавляла, поэтому он встал и подсел рядышком, почувствовав, как при этом сжалась девушка. Но ему и этого оказалось мало — Рэм легонько толкнул её плечом:
— В обморок только не грохнись, сердце вот-вот выскочит. Утром на поляне ты так героически держалась. Чего ты боишься теперь? — Рэм встретился с её изумлённо встревоженными глазами, в которых можно было утонуть.
Ещё когда Лана была малолетней девчонкой, Рэм знал, что через несколько лет эта глазастая бестия превратится в красавицу. Так и вышло.
— Почему ты согласился дать мне этот шанс? — севшим голосом, тихо спросила она.
— Ну … я ведь не идиот, — Рэм снова улыбнулся. — Так у меня хотя бы появился шанс прекратить это ваше безумие с Шоном. Приняв твой путь, я мог бы, конечно, выдвинуть тебе другие варианты требований. Например, уехать из Честервиля, отправиться в Калифорнию, выучится на врача и наконец стать человеком. Или взять на воспитание ребёнка или подарить кому-то почку, и тем самым спасти чью-то жизнь в обмен на искупление. Но если бы ты уехала — этот дурак попёрся бы за тобой и в любом варианте встревал бы, портя эффект. Поэтому я решил держать в поле зрения вас обоих. Шон, конечно, не доволен, сейчас он видит во мне лишь врага.
— Папа сказал, что ты…
— Да, — перебил её Рэм, читая по этим распахнутым нежно-карим глазам все плещущиеся там эмоции. — Ещё тогда я сказал ему, что заберу мотоцикл за спасение его дочери. Потому что ещё тогда пытался встряхнуть и спасти брата, надеялся, что это не зайдёт так далеко. Ты ведь знаешь о пяти идолах — символах стихий? Пятый из них — это эмоции. Эри придают им огромное значение. Как-то я стал свидетелем, как наш шаман рассказывал отцу о воронке стихий, случающейся раз в семьдесят лет, в которую вы трое угодили, шляясь вблизи священной пещеры. У тебя на плече не зря выбит символ звезды стихий. Мы пытались сделать всё возможное. Ты наверняка не помнишь, но пять лет назад я уже пытался заставить вас услышать меня о пути Искупления.
— Ты постоянно цапался с Шоном, мы не воспринимали тебя серьёзно, — теперь-то Лана воспринимала его более чем серьёзно, его слова сквозь годы наконец добрались до её подсознания.
— Конечно, ты ещё тогда сказала мне, что не собираешься слушать бред неотесанного дылды, — с укором заметил Рэм. — Вы ведь ни в коем случае не считали себя неправыми, ни в чём. … Пока воронка не забрала Дерека.
Девушка вздрогнула, отведя взгляд:
— Нет, это не из-за этого…
— Ты почему-то решила, что его смерть — это твоя вина?
Насколько Лана помнила, она никогда не оставалась наедине с Рэмом, не сидела с ним вот так близко, и уж тем более он не касался её лица, так как сейчас, кончиками своих длинных пальцев, заставляя её снова посмотреть на него.
— Даже Шон так думает, — выдавила Лана.
— С чего ты взяла? Он тебе сказал?
— Нет, в том-то и дело, что, выслушав как всё произошло — Шон просто ушёл, не сказав ни слова. Он винит меня, я знаю.
— Он винит себя, — покачал головой Рэм. — Шон и сам устал рваться от эмоций, но почему-то всё равно упрямо хватается за прошлое, его чувство к тебе, как наркотик. Тебя ведь тоже ломает при нём?
— Не могу дышать и разваливаюсь на куски, — согласилась Лана.
— Не терпится узнать с чего тебе начать? — его проницательность приводила её в смятение. — В соседнем Менфисе есть больница, поищем тебе там работу, возможно санитарки. Некоторые наши парни ездят в Менфис, они могут подхватывать тебя по пути. И так и быть я достану тебе птенца сокола, но ты сама будешь кормить и ухаживать за ним, залезь в гугл и почитай, как это делается. Раз в неделю ты будешь навещать родителей, уделять внимание брату, а потом отчитываться мне. А ещё… — Рэм сделал паузу, наблюдая за реакцией Ланы. — Ты будешь учиться быть хорошей соседкой — каждую неделю, обходя дом за домом в деревне эри, будешь знакомиться и мило общаться.
— Сама? — сжалась Лана.
— Посмотрим, может ради интереса понаблюдать за тобой, и я схожу пару раз. А теперь самое сложное, — взгляд шоколадных глаз Рэма стал жёстким. — Ты отдашь мне всё, что напоминает тебе о прошлом: фото, посуду, тряпки, диски, телефон и комп если понадобиться. Любую мелочь нужно оторвать от себя и отпустить. Сделаешь это сама — заработаешь от меня большой жирный плюс. Жду этого в ближайшие дни. И учти — я проверю, нюх кугуару уникален, спрятать от меня ничего не возможно.
— Но… — Лана даже задохнулась. — Как же … память?! Я не могу отдать всё до последнего фото, ведь для меня это целая жизнь … моя душа.
— В том и дело, — категорично произнёс Рэм. — Ты пошла по этому пути, чтобы исцелиться и жить дальше. Ты прошлая умерла вместе с этим прошлым. Я говорю — ты слушаешься. Покорность, помнишь? Я смотрю на вашу ситуацию трезво и адекватно — ты предубеждённо и нездорово. Так что мне виднее.
— Я попробую, — упавшим голосом выдавила она. — То, что напоминает о Шоне тоже?
— Конечно! … Насчёт Шона. Само собой разумеется, он будет пытаться вмешиваться, поэтому я не могу допустить чтобы ты пересекалась с ним наедине. С тобой всё-время будет кто-то находиться. Пусть тебя это не смущает. Через тебя мы пытаемся помочь Шону, только до него это пока не доходит. Есть ещё вопросы на сегодня? Потому что у меня пока всё.
— Да. Джеф.
— О, у Джефа своя история, — Рэм поднялся. — Выпьем чаю? Ну же Лана, у меня такое чувство, что ты на грани. Я, конечно, кусаюсь, но сегодня не настроен. Эй, нам с тобой придётся подружиться.
Лана вздохнула.
— Что ж, давай выпьем твоего чаю. … Просто мне кажется, что я нахожусь в другой реальности, — пробормотала она, наблюдая, как Рэм наливает чай в необычные глиняные чашки. Запах чая ей показался подозрительным, но глядя на то, с каким удовольствием Рэм сделал первый глоток, беря в прикуску мёд — Лана тоже отхлебнула. … И тут же закашлялась. Каждый вдох только усиливал ужасную горечь, на глаза навернулись слёзы, и ей показалось, что её сейчас вырвет. Тогда сильные руки Рэма, моментально притянули её к себе, он вдруг прижался к её губам, и Лана почувствовала спасительную сладость, языком Рэм заставил её открыть рот и через поцелуй отдал ей мёд, которым перед этим собирался заедать свой жуткий напиток.
— Что это было, господи боже мой?! — крикнула она, негодуя, когда он её отпустил.
— Мы пьём такой чай из горных трав, — делая вид, что не понимает, пожал плечами Рэм.
— Я не об этом! Я о пугающе-странном поцелуе Рэмхестам!
— Пф, я кугуару, детка, — засмеялся Рэм. — Если я вдруг когда-нибудь тебя действительно поцелую — ты поймёшь разницу и уже не забудешь. А это была всего лишь невинная шалость, игра, чтоб тебя расслабить. Так вот о Джефе, — как ни в чём ни бывало, заговорил он. — … В прошлом году Джеф трагически потерял сразу и мать, и жену. Его мать унесла болезнь сердца, а Омара, мать малыша умерла от кровотечения во время родов. Врачи их предупреждали об опасности, когда срок беременности был ещё невелик, но Омара наотрез отказалась избавляться от ребёнка, дав ему жизнь ценой своей. … Вот так, кто-то делает всё возможное, чтобы зачать и родить своё драгоценное чадо, кто-то, наоборот, — его красноречивый взгляд закончил предложение без слов.