— Что-то не так? — шепнул Рэм.
— Нет, наоборот, … всё … слишком так, — проведя рукой по своему разгорячённому лицу, Лана снова опустилась на стул. — А вдруг это иллюзия Рэм? Манящая, обещающая, позволяющая потянуться … поверить, в то, что счастье так возможно, а потом …
— Кое-что зависит и от нас, — он улыбнулся, приподняв её за подбородок.
— Воркуете прямо с утра, голубки, — прозвучавший заунывный голос Нессера вернул их обоих в реальность. — То-то так жарко. …Быть грозе.
— Ой, отец! Старый ворон даже на свою тень ворчит, — мотнув головой, нахмурился Рэм, принявшись убирать со стола. — После грозы по обыкновению светит солнце, мы её переживём, главное знать какие окна и двери запирать, — сейчас Лане не хотелось вникать в двусмысленность их слов. Она заворожено наблюдала, с каким хозяйским видом, Рэм загружает грязную посуду в посудомоечную машину, машинально смахивает крошки и поправляет стулья. Выросшие без матери Мэнхэсы всегда были самостоятельны. Их отец слишком рано предоставил их самим себе. Водя дружбу с Шоном, она как никто другой успела узнать, что оба брата прекрасно справлялись по дому, готовили, столярничали, даже шили. А Рэм ещё и за братом был вынужден присматривать. Поэтому нынешний факт их разлада мучил Рэма, Лана знала, что младший брат для вожака кугуару был самым уязвимым местом. У кугуару это получалось — одновременно дорожить и злиться.
— Хорошо, что я тебя здесь застал, — произнес тем временем Нессер, кладя перед ней сложенный вчетверо кусок ткани. — Разверни.
Рэм тоже подошёл ближе, не скрывая заинтересованности, похоже, отец удивил и его. В свёртке Лана обнаружила три серебряных браслета.
— Хм, весьма ювелирная работа, и уж точно им не одна сотня лет, — рассматривая замысловатые символы на браслетах, протянула Лана. — Это переплетённые стихии, ветвь жизни и… — засомневавшись, она подняла глаза на старика индейца.
— Дух кугуару, — подсказал ей Нессер. — Носившие этот браслет могли всегда рассчитывать на их защиту. Я рад, что мы обрели тебя, несносная девчонка. Но ещё больше я рад, что ты обрела себя, познала свой дух. Они твои. Это мой тебе подарок в честь Очищения. Тем более, я уверен, что эта семейная реликвия не покинет нашу семью, — многозначительно поднял он свою седую бровь. Рэм при этом только смешно закатил глаза, покачав головой.
— Готовься, если он когда-нибудь не увидит их на тебе, — прокомментировал он вслух.
— Благодарю вас, мистер Мэнхэс, я польщена и буду свято беречь вашу реликвию, — жест Нессера на самом деле сбил с толку и взволновал её, после стольких недопониманий, она похоже начинала заново узнавать этого слегка чокнутого эри.
— Я бы хотела повидать своих родных, — взглянула она на Рэма.
— Теперь тебе не нужны мои позволения, — отозвался он. — Но я могу тебя подвезти.
— Предпочитаю пешком, — улыбнулась Лана. — После трёхдневного неподвижного сидения я вдруг оценила какое же это блаженство ходить.
Ей было достаточно заметить, как переглянулись Рэм и его отец, чтобы заподозрить неладное. Выражение же её глаз говорило красноречивее всяких слов — оно требовало пояснения.
— Пожалуй, пройдусь с тобой, — бросил Рэм. — Давно не видел твоих родителей. Ваш дом стоит на отшибе. … И там неоднократно замечали Шона, — выдавил он всё-таки из себя причину своей тревоги.
— Значит, Шон не уехал из города, — с оттенком грусти, произнесла Лана, когда они вдвоём вышли из дома. — Мы простились. Он должен был понять.
— Понять и смириться две разные вещи. У Тита с Китаной схожая проблема — они понимают, но отказываются смириться. В жизни похожие дилеммы возникают у всех. Но вот если Тит и Китана ещё чтут наши законы, то Шон их давно похерил, и этим он опасен. Я не знаю, чего от него ожидать. Пока твой путь не завершён — нюансы могут возникать разные.
— Ты бы мог послать со мной кого угодно.
— Но я обещал тебе разговор, и мы его ещё не завершили, — уловив провокационные нотки в её голосе, Рэм ответил так же.
— Спасибо, иногда мне так приятна твоя компания.
— Рад это слышать, — расхохотался Рэм.
— Тебе не стоит волноваться из-за нас с Шоном, — уже серьёзно проговорила Лана. — Там … на уступе перед вратами, в этом признаюсь странном и одновременно страшном месте, я в самых мельчайших подробностях увидела свою прошлую жизнь, прочувствовала эмоции свои и даже чужие, едва не сойдя с ума. Другими словами — я помню ту любовь к Шону, ту глубоководную реку, но теперь её русло иссохло. Мы слишком рьяно и по сумасшедшему вычерпали из неё все эмоции и силы. Увидев себя со стороны, я раскаялась и пожалела о многих вещах. Все эти годы я смотрела на жизнь через Шона — теперь я наконец хочу познавать свою жизнь лично. Хочу многое наверстать, например, воздать должное своим родителям, я должна успеть показать им как я их на самом деле люблю, их и своего братишку. Хочу каждый день быть благодарной этой жизни, привнося пользу своим существованием. Теперь я знаю, что даже если в течение дня я заставлю кого-то улыбнуться — это уже не просто так. Отданное всегда возвращается. Я очень изменилась Рэм, это пугает и поражает. Но ты не представляешь, как я довольна тем, что ты поддержал меня, что я всё-таки прошла Очищение. И я очень надеюсь, что я завершу свой путь Искупления. Ко мне вернулось желание жить. …. И любить.
Идя не спеша рядом с ней, Рэм слушал её как зачарованный, без тени улыбки, почтительно воспринимая её слова как таинство откровения.
— Я видела Зойлу, она заверила меня, что обрела блаженный покой, что так должно было случиться, что все те трагические события являлись и испытанием Шона тоже. Назвала тебя умным мальчиком и просила меня простить себя и полюбить эри. Пророчила мне счастье. Зойла любила меня, но даже она мне многое не договаривала. Ты конечно же скажешь, что преждевременная правда может принести непоправимый вред, и возможно ты прав. Но, как и ты требуешь уважения к принятым тобой решениям, так и я прошу тебя доверять мне немного больше. Ладно? — остановившись, она внимательно заглянула ему в глаза.
— Хорошо, — кивнул Рэм, обхватив руками её лицо. — Начну прямо сейчас. Я люблю тебя, Лана Сайлас.
Лана чуть не задохнулась от того, каким трепетным тоном были произнесены эти слова.
— Когда ты успел? — выдала она, и это было явно не то, что он хотел услышать.
— Разве на это нужно много времени? — усмехнулся Рэм. — Гораздо меньше, чем я собирался сказать об этом. Намного больше затрачивается времени на укрепление этой любви, на вживление её в частички своей души, на утверждении и уверенности, что это твоё, настоящее. Но ты важна для меня. Не твой скрытый внутренний дух кугуару, а ты Лана.
— Обалдеть, — прошептала она, слабо веря в происходящее. — Рэмхэстам Мэнхэс признался мне в любви посреди дороги. …. А если бы моя душа была совершенно обычной?
— А что, если бы в тебе жил дух кугуару, но у тебя было бы косоглазие и росли волосы под носом, — издевательски произнес Рэм. — Если бы, да кабы! Мы не будем гадать. Важно то, как сложились наши судьбы сейчас.
— Можно я не буду торопиться с ответом?
— Конечно, — Рэм постарался выглядеть лишь слегка задетым.
Она шла и молчала ровно две минуты, прежде чем снова задала вопрос:
— Ты всё ещё меня любишь?
— Да.
— И продолжаешь укрепляться в своём чувстве?
— Да. Но ты всё равно ужасна.
Своим поцелуем Лана так и припечатала к его губам его иронию. Ей хотелось целовать его, до полного затуманивания рассудка, и в этом кугуару был ей очень податлив, Рэм с большой охотой отвечал на этот порыв её чувств.
— К вечеру, мы возможно дойдём, — отрываясь от него, улыбнулась Лана.
— К чему-то мы точно придём.
Глава 18