— О, тебе как-то рановато думать об этом. Но плести ловцов снов под классические этюды это круто. … Я буду настаивать, чтобы ты взяла мою фамилию, — ловко перескакивал он с темы на тему.
— А если я не пройду Искупление? — серьёзно поинтересовалась она. — Что, если провалюсь на одном из уроков? Ты торопишься Рэм, брак — это навсегда. Мне здорово рядом с тобой, болтать, молчать, учиться у тебя многим вещам, целоваться. Я всё думаю, как это случилось, почему я и ты? В любом случае я хочу быть уверенна.
— Уверен ты пройдёшь, я уже уверен, что ты достойна меня, и ещё я уверен Лана, что сделаю тебя счастливой, что наша судьба быть той самой парой, где кугуару может создать крепкую семью, — с непрошибаемой уверенностью возразил ей Рэм. — Пару лет назад один из шаманов указал мне на тебя, признаюсь честно — тогда я ни капли не поверил и со злости чуть не свернул бедному Мусате шею. Ты станешь моей, это лишь вопрос времени.
— Зато я знаю кугуару, мой милый вождь, и ты определённо мне что-то недоговариваешь, что-то заставляет тебя торопиться невзирая на твою нечеловеческую терпеливость и способность выжидать. Словно ты хочешь застраховаться этим официальным союзом, — пытливо взглянула на него девушка, успев заметить его удивление. — Чтоб ты знал — я чувствую тебя. Выложишь всё как есть или поговорим на другую тему?
— Погода сегодня стоит чудесная, правда? — криво усмехнулся Рэм, совсем не прочь подразнить её. — В это время года эри запасаются горными травами.
— Ты жуткий вредина, не понимаю, как ты можешь мне нравиться, — пришпорив своего коня, бросила Лана.
У подножья Ловпалу росли ивы, их лоза так же должна была понадобиться для плетения ловцов снов, вот почему Рэм выбрал именно это место. Спрыгнув с лошади, первым делом Лана принялась нарезать ивовые ветви.
— Сплетешь один для меня? — заигрывающе произнёс Рэм, одновременно оглядываясь по сторонам, чтобы лишний раз удостовериться в безопасности.
— Тебя мучают кошмары? Это потому, что ты хранишь слишком много секретов.
Он снова проигнорировал её намёк, принявшись взбираться по склону. На вершине горы гнездились хищные птицы, а именно перья хищных птиц необходимо было вплетать в эти домашние обереги. Индейцы вешали ловцов снов в изголовье кровати, чтобы в их паутину попадали все дурные сны. Эри свято верили, что сны — это окна в иные миры, где душа может свободно общаться с духами, поэтому детей защищали особенно тщательно, считая так же ловцов сна оберегом от сглаза и бессонницы.
Они собирали перья с Рэмом по отдельности, и у Ланы как раз появилось время подумать. Она то возвращалась к своим ощущениям во время Очищения, то задумывалась над своей связью с эри и этой набирающей силы привязанностью к Рэму. После ритуала она будто бы смирилась не только с сутью своей души, но и со своим взрослением, поэтому молодой вождь был её настоящим осмысленным выбором взрослой женщины. Всё стало таким очевидным, у неё будто раскрылись глаза, удивляло то, почему она не замечало этого раньше. Ведь в Рэме сосредоточились все те мужские качества, которые как оказалось ей так нравились: собственное достоинство, ответственность, решительность, ум, мудрость, практичность, щедрость, способность владеть собой, харизма, чувство юмора, нежность и страстность, чувство справедливости и уважение к жизни. Кроме прочего он ещё и был хорош собой и определенно был влюблён в неё. Достаточно было взглянуть в его глаза. Вот как сейчас, когда он спускался к ней. Эти улыбающиеся глаза, этот особый блеск, эта магия испускаемых им флюидов.
— Так и быть, я сплету тебе эксклюзивный амулет, — выдохнула Лана, глядя сколько орлиных перьев он ей насобирал. — Чтобы я без тебя делала! Мне явно повезло.
— Ты явно подлизываешься, — усмехнулся Рэм. — Раз ты меня чувствуешь, тогда ты должна знать, что всё что я делаю для тебя — я делаю по велению сердца, мной нельзя управлять. Нельзя манипулировать ни с помощью любви, ни с помощью ненависти, — усевшись на здоровенный камень, Рэм красноречиво взглянул в её сторону.
— Конечно же я знаю какой ты упрямец, — забравшись ему на колени, Лана ласково прикоснулась к его лицу. — Всегда поступаешь по-своему. Но я так же уверенна, что зла ты мне не желаешь. Теперь уже нет.
— «Несвоевременная правда сеет худые мысли», так любит повторять мой отец, — поцеловал её Рэм. — Если я тебе чего-то не говорю, это не значит, что я скрываю. Это значит, что я пытаюсь оградить и защитить тебя, это значит, что я сам в состоянии разобраться, — Рэм поцеловал её во второй раз, уже более страстно. — Любящий мужчина должен вести невидимые сражения за улыбки своей любимой. Её звонкий смех, восторг в глазах и её нежность служат ему наградой. Ей не обязательно знать о его усилиях и жертвах, ей просто нужно любить его, и тогда он будет совершать ради неё невозможное и совсем обычное, хранимый её любовью на всех перекрёстках судьбы, — целуя её, Рэм принялся избавлять их от одежды. — Не все мои ночи будут принадлежать тебе, ведь кугуару ночные существа и охота наша потребность. Но я буду пользоваться каждой возможностью, чтобы показать тебе, как ты нужна мне Лана и как взрывоопасно ты меня заводишь.
Между ними выстраивалось некое созвучие и постоянно жаждущая потребность. Как птица стремиться в небо, как горячий песок впитывает капли дождя, как пламя пожирает сухие щепки, как колосья наливаются соком земли и лучами солнца, как женщина сливается с мужчиной, даря благо друг другу. Эти минуты, когда она действительно принадлежала ему, а он ей — были наполнены таким необъятным восторгом и почти неприличным удовольствием, что Лане становилось страшно. С трудом верилось, что такое бывает.
— Мне так хорошо с тобой, что одновременно хочется реветь, смеяться, молиться и проклинать те моменты, когда мы не вместе, — выдавила Лана, всё ещё вздрагивая и тяжело дыша.
— Заниматься с тобой любовью стоит в списке моих приоритетов, — довольно хмыкнул Рэм. — Ну что красавица, ты готова стать матерью моего ребёнка? — он виртуозно умел отрезвлять и возвращать на землю.
— Если честно, сейчас я просто принимаю то, что даёт мне судьба, и особо не задумываюсь о будущем, — уклончиво ответила Лана, собираясь в обратный путь. — Нам ведь хорошо вместе. Пока мне этого достаточно.
На следующий день, еле дождавшись её появления, миссис Эрли продолжила свой рассказ в точности на том месте, где остановилась, с того же слова «безупречный». Иногда Лану так увлекал её рассказ, что, оставив свои дела, позабыв о невымытой раковине и не начищенной моркови, она слушала старушку с открытым ртом, потрясённо качая головой. Возможность поделиться с кем-то историей своей жизни, заряжала миссис Эрли изрядной дозой энергии и оптимизма, что она даже словно скинула с себя пару десятков лет, позабыв и о своей подагре, и о мучающих её мигренях.
Возвращаясь домой, у забора, Лана случайно заметила играющего мальчика. Она обратила внимание на него лишь потому, что мальчишка забивал огромный гвоздь в игрушечного пупса. Присмотревшись, девушка заметила на лице мальчугана огромный сиреневый синяк.
— Ого, и чем же он перед тобой провинился? — поинтересовалась она, подойдя ближе.
— Ничем, — буркнул мальчик, опуская голову ещё ниже, лишь бы не смотреть незнакомке в глаза. — Ему всё равно, он ничего не чувствует. Ни боли, ни обиды. Вот бы всем так.
— Вот бы так случилось, что у тех кто нас обижает и приносит боль отсохли руки, — осторожно произнесла Лана, внимательно наблюдая за мальчиком. Тот хоть и ненадолго, но всё же вскинул на неё взгляд своих серых испуганных глазёнок.
— Робби!!! — завопил со двора мужской голос, и мальчик подпрыгнул на месте. — Где тебя черти носят?!! — Робби, видимо это к нему обращались, опрометью юркнул в дырку в заборе.
— Отчего такая задумчивая? — встретил её Рэм. Теперь он обнимал и целовал её независимо от посторонних взглядов. Лана догадывалась, что уже всё племя было в курсе об увлечении своего вождя. — Хочешь, поужинаем в городе?