Люди в Честервиле жадно хватались за любые мало мальские события, чтобы хоть как-то освежить и наполнить смыслом свою будничную жизнь. Будь то сбитая пьяным водителем собака, или любовная интрижка с почтальоном миссис Крам, которая была замужем целых восемь раз. А уж рождение ребёнка, свадьбы, разводы и … конечно же похороны вызывали настоящий ажиотаж.
В тот момент, когда Лана бросила велосипед брата на траву у церкви, там уже набилась целая толпа народа. Но её целью было не прощание с Зойлой.
Лана поняла, что та простилась с ней ещё вчера, ясно предвидя свою кончину. И хоть Зойла и просила её стойко принять любое будущее, которое для неё определят божества индейцев — Лана не могла смирить свой яростный гнев, направленный против эри. Она буквально тряслась и была готова взорваться на тысячу шипящих частиц.
Её целью был Рэм, молодой вождь племени, допустивший подобное.
Пастор как раз читал молитву, когда она с шумом ворвалась внутрь.
— Значит, здесь вы можете совмещать законы своих предков и традиции моего народа?! — гневно выкрикнула девушка на исчезающем ирокезском наречии, которому её давным-давно обучил Шон.
Племя эри помимо испанского и английского общалось между собой ещё и на этом языке, а вот остальные горожане из наречий ирокезской семьи не понимали ни слова. Поэтому-то Шон и обучил их с Дереком своему языку, чтобы они могли безнаказанно проказничать в детстве. Так произошло и сейчас, люди таращились на неё во все глаза, сгорая от любопытства о чём же идёт речь.
— Вы даже не верите в этого бога! А ваши боги воздадут вам за самосуд? Или убийцы будут безнаказанно лицемерно изображать траур?
— Ты не выведешь меня из себя на людях, и не надейся, — с абсолютным хладнокровием ответил ей Рэм, чуть повернув голову в её сторону. — Но не я выбирал жертву. Мы предоставили выбрать виновного Шону. И меня его выбор не удивил. Но кто это называет нас убийцами? Ты? Та, которая отравила в своём чреве ребёнка моего брата? — молодой вождь сверлил её негодующим взглядом.
Люди замерли как на спектакле, следя за разворачивающимися событиями, понимая скорее бушующие эмоции, чем суть брошенных слов.
И Лана перевела свой взгляд на стоявшего в стороне Шона. В знак траура он коротко остриг волосы, нарисовав на предплечьях красной глиной ритуальные знаки. Всё это время он не отрывал от неё своих сверкающих глаз. Взгляд у Шона был тяжелый, темный, обращенный не к лучшей его стороне. Не самое подходящее время выяснять с ним отношения, но сейчас Лане казалось, что ей нечего больше терять.
— Как ты думаешь, почему мне так больно, когда я на тебя смотрю? — голос Ланы дрогнул. — Вы были с ней одной крови. Зойла любила тебя. Почему, Шон?
— Любила? — прохрипел Шон, шагнув ей навстречу. В этот момент, навевая на людей ужас и трепет — все зажженные свечи в церкви одновременно затрещав, потухли. — И поэтому убила моего ребёнка? Она в отличие от тебя знала, что делает! Убийство ребёнка эри, даже не рождённого — это самый страшный грех у моего народа. Зойла получила по заслугам!
— Но это был мой ужасный выбор! Это я уговорила её! Потому что так сильно любила вас обоих, что боялась кого-то потерять! — Лана всхлипнула, не в состоянии сдержать душившие её слёзы. — И в итоге потеряла всех! Я виновна, Шон! Это меня ты должен был сжечь! Как ты теперь будешь с этим жить?!
— А ты? — он смотрел на неё своим чёрными глазами, но через эти глаза её пожирала его боль. — Как ты будешь жить, помня о том, что не дала родиться нашему ребёнку? Ты знала, что забеременела, знала, что он мой, и всё равно заставила меня уехать. Потому что была уверенна, что моя любовь сильнее любви Дерека?
— А я и не хочу с этим жить, — голос Ланы наполнился нежностью и мольбой, когда она упала перед ним на колени. — Позволь мне умереть, Шон. Отпусти меня. Воздай и мне по заслугам, если ты действительно так меня любил, — её полные любви глаза смотрели на него с покорной отречённостью.
Шон опустился рядом с ней на одно колено, приблизив к девушке своё лицо:
— Не пытайся обвести меня вокруг пальца, — прошептал он. — Сейчас ты полна злости и жажды мщения, и уж совсем не нежности. Ты знаешь, что, если я тебя потеряю, худшего наказания для мне не найти. Но как бы ты ни пыталась, любовь моя — ты выживешь в любом случае. Мы с тобой обречены жить и мучиться с этим. — Шон скрипнул зубами пытаясь совладать с эмоциями. Его глаза одновременно уничтожали и удерживали её над пропастью. — Что же ты наделала, Лана? Где мне взять силы, чтобы простить тебя? Как ты могла оборвать эту жизнь?
— Так же как ты! Слепо! — в порыве захлестнувших её чувств, Лана со злостью толкнула его в грудь. — Вчера ты сказал, что поздно выслушать меня. Возможно, мои слова остановили бы тебя, и Зойла была бы сейчас жива! Но теперь уже действительно поздно Шон! Теперь мы двое убийц, стоящих на краю, но преступления наши не сравнить. Я всё равно прыгну, Шон. Найду способ и наконец вырвусь из твоих лап, кугуару!
— А я достану тебя и там. Буду идти за тобой в вечности, и брать за руку, в то время, когда ты будешь выискивать глазами Дерека. И ты не сможешь забыть, что моё сердце бьётся быстрее, в той горячей груди, на которой ты столько раз засыпала. Ты всегда будешь оглядываться, нуждаясь во мне. Кугуару тебя не отпустит. Его сердце в тебе, моё сердце с тобой. Мы связаны, моя лань, — в пристальных, глядевших ей прямо в душу темных глазах Шона было столько опалённой любви, столько в них было горького дыма памяти, что не в силах больше вынести затопивших её чувств, Лана кинулась бежать. Но пробежав несколько метров, снова упала без сознания. И так вышло, что ближе всех к ней в эту минуту оказался Ной, тут же подхвативший девушку.
— А ну убери от неё свои лапы! — при виде этого возмущенно прорычал Шон уже на понятном для всех языке, метнувшись к ней.
— Давай ещё подерёмся здесь, перетягивая её каждый в свою сторону. Ей хреново и ей нужна помощь. Ты можешь помочь? — с вызовом бросил Ной, смерив того пренебрежительным взглядом.
— Осторожней, парень, — угрожающе протянул Шон. И Ной своим тонким межвидовым чутьём уловил, как напряглись мышцы Шона, готового сломать ему хребет. — Ты не представляешь, во что ввязываешься. Посмотри вокруг. Ни один человек даже не дёрнулся. Включая отца и мать Ланы. Потому что каждый присутствующий здесь знает, что только я и могу ей помочь. ОТДАЙ. МНЕ. МОЮ. ДЕВУШКУ! — белки в глазах Шона стали кроваво-красными.
Принципиально вырвав Лану из рук Ноя, не теряя времени Шон мягко надавив ей на живот, крикнул в толпу:
— Сладкой воды, вина, дайте скорее что-нибудь ради бога!
Бережно приподняв голову девушки, Шон заставил её сделать несколько глотков.
— Когда ты ела в последний раз? — суровым тоном поинтересовался он у очнувшейся Ланы.
— Не твоё дело! — Лана попыталась вырваться из его рук. — Тебя не должно волновать состояние убийцы! Получай удовольствие наблюдая как я корчусь! Потому что я тоже никогда не забуду того, что вы краснокожие ублюдки натворили!
Казалось, вспылить от ярости должен был Шон. Но в считанные доли секунд, возле девушки с перекошенным от гнева лицом оказался Рэм, схвативший её за волосы, рывком поставив её на ноги.
В толпе кто-то охнул. Мелиса сделала попытку рвануться к дочери, но её удержало сразу несколько пар рук. Местные жители отлично знали, чем чревато вмешательство в разборки этих индейцев.
— Ты … переходишь … все … границы! — прошипел Рэм, брызгая слюной. — Именно ты корень всех наших бед!
— Ну так переступи черту и ты, котёнок, — намеренно дерзко бросила ему вызов Лана, не чувствуя боли от собственной злости.
— Ты всё же повёлся, брат, — хмыкнув, Шон разочарованно покачал головой. — Она делает это нарочно. Теперь эри скажут, что ты ещё не готов быть вождём, если тебя может спровоцировать обычная девчонка.
На первый взгляд Шон выглядел невозмутимым. Не рвался ей на выручку, даже не шевелился. Он просто замер, слегка наклонив голову. Обычному человеку трудно было себе представить его следующий шаг. Ощутить, что же происходит с Шоном, на самом деле могли лишь наделённые сверхъестественными способностями и те, кто имел с ним особую связь. И таких людей в этой церкви было несколько.