Повилас Покарклис, Вильнюс, май-июнь 1945 г.»
Эти отрезанные головы, эта рукопись, великое поэтическое творение в закостенелых пальцах трупа… Сколько тайн! Кто и кому отрезал головы? Кто был этот немецкий офицер, уползший с рукописями в маленькую комнатку? Что он хотел? Спасти рукописи в этом горящем, разваливающемся замке? Украсть, понимая, что спустя недолгие годы за древние листки Литва отдаст невероятные деньги? Мертвец спас рукопись, огонь пощадил ее, как тут не вспомнить Булгакова: «Рукописи не горят»?
Тайны, поиски, находки, радости и трагедии. Да, так важно отыскать то, что ты ищешь! Отважный ученый, литовский академик отыскал то, что мечтал отыскать, во что верил и не верил… В конце 50-х годов моего отца и Федю Рыбина вызвали в Москву и включили в небольшую группу ответственных сотрудников Министерства культуры для поездки в Варшаву: наша страна возвращала Польше обнаруженные на пожарищах войны, в немецких городах, на складах и в тайных бункерах польские ценности, среди которых был и архив Фромборкского капитула. Как рассказывал мне отец, все было очень торжественно. Зал в картинах и коврах, речи, поздравления, банкет. Правда, отца и Федю почему-то на банкет не пригласили, но они не очень и огорчались: «Закатились с Николаем Александровичем в одну „пивницу“, — уже после смерти отца рассказывал, понизив голос и поглядывая на „полковника“, свою строгую жену, Федя. Мы сидели с ним на кухне, а „полковник“ что-то делала, жарила картошку. — Закатились в „пивницу“, попили там хорошо, повспоминали нашу боевую молодость… Милая, когда же ты нам подашь картошку?..»
И Георг Штайн нашел сокровища стеклянных ящиков, о которых мечтал точно так же, как о янтаре, о которых столько размышлял, выстраивая цепочку фактов, версий, догадок. В конце концов — после длительной переписки, выяснений, протестов эстонского эмигрантского правительства, то поддержки, то сопротивления иеромонахов со святой горы Афон — эти сокровища были доставлены в СССР. Штайн сопровождал их. И тоже все было так торжественно, значительно. Речи, аплодисменты, рукопожатия, орден, поездка по СССР, о которой он потом подробно сообщал графине Марион Дёнхофф. И ожидание предстоящего расчета церкви с ним, тех счастливых минут, когда наконец-то он выплатит налоговому управлению все до последнего пфеннига!
Увы, никаких денег он не получил. Ни копейки!
Архив хранит документы, свидетельства тех событий.
«Русский Санкт-Пантелеймоновский монастырь на св. горе Афон. Лично…
Наконец-то мне удалось возвратить сокровища Печорского монастыря, который вновь обрел свое драгоценное имущество. В качестве вознаграждения за мои старания по возвращению ценностей Русская Православная Церковь обещала мне: 1. Официальное чествование с вручением ордена. 2. Пожизненно быть гостем Русской Православной Церкви во время поездок в Россию. 3. В качестве памятного дара: определенную часть сокровищ Печорского монастыря по выбору… Условия Полномочия, выданного мне церковью, с моей стороны соблюдены и выполнены. Сокровища Печорского монастыря доставлены на место, откуда они были вывезены, и оценены экспертами в сумму около 800 миллионов немецких марок. Я неоднократно обращался с просьбой выплатить причитающуюся мне сумму… но так и не получил никакого ответа… Высокочтимый настоятель. Пожалуйста, напишите письмо о моих делах господину Патриарху… Намерен ли он соблюдать соглашение или нет?.. Да будет мир на земле!
Георг Штайн».
«Финансовое управление г. ВИНЗЕН настоятельно напоминает, что сумма Вашей задолженности по подоходному налогу с Вашей собственности в Штелле достигла 278 тысяч 490 марок и церковного налога — 24 тысяч 760 марок. Просим немедленно погасить указанные суммы, в противном случае будут применены самые жесткие, обусловленные законом меры».
«СССР, Москва, господину Генри С. РУБЕЖОВУ, адвокату-консультанту „ИНЮРКОЛЛЕГИИ“.
Весьма почтенный господин Рубежов! Заверение о выдаче мне вознаграждения было дано ответственным лицом… Теперь стало ясно, что ответственные работники Русской Православной Церкви сознательно запутывают суть дела… сводя на нет проделанную мной громадную, нанесшую мне непоправимый материальный убыток работу…
Всегда Ваш Георг Штайн»…
«Уважаемый г-н Георг Штайн!
Мною получено Ваше письмо от 20 августа с. г., касающееся Ваших необоснованных претензий к руководству Московской Патриархии… Помощь, оказанная Вами нашей Церкви в деле возвращения Псково-Печорскому монастырю предметов его ризницы, вывезенных во время второй мировой войны немецкими оккупационными войсками, носила, по Вашему же собственному признанию, бескорыстный характер и исходила исключительно из благородных побуждений способствовать восстановлению справедливости, в целях улучшения отношений между ФРГ и СССР, что Вы, как немец, считали долгом своей чести исполнить… Ваши добровольные услуги были соответствующим образом оценены Русской Православной Церковью, в частности, Вы были удостоены награждения орденом святого равноапостольного князя Владимира. Кроме того, в знак благодарности за проявленное Вами усердие Вам и Вашей семье неоднократно оказывалось внимание в нашей стране, причем на самом высоком уровне, как почетным и дорогим гостям. То, что Вы неожиданно для нас вдруг поставили вопрос о компенсации за Ваши труды, не скрою, весьма нас огорчило, поскольку Ваши требования не имеют под собой никаких оснований, а аргументы в их поддержку не соответствуют действительности. И все же, воздерживаясь от всяких деловых отношений с Вами, мы тогда выразили готовность принять Вас и Вашу супругу в качестве гостей Московской Патриархии. Сему обещанию нашему мы остаемся верны…»
Поставим на этом точку, добавив ко всему сказанному лишь одно: кому теперь известно, сколько еще стеклянных, железных, простых деревянных ящиков и сундуков с российскими церковными сокровищами и по сей день хранится в неведомых тайниках Западной Европы? Среди тех, кто что-то знал об этих сокровищах, был Георг Штайн, человек, который теперь уже ничего не расскажет, если эти сведения не обнаружатся в ЗАВЕЩАНИИ, о котором писал его сын, Гебхардт, высланном им, но отчего-то пока не поступившем на мой адрес.
…Скрипит четвертая ступенька. Похрапывает за моей спиной Бандик, копошится в кресле Габка. В углу дивана сидит кукла Катя в красивом, из алого бархата, платьице. Внучка оставила. Кукольное платьице. — все, что осталось от великолепной, правда, с дырой посредине, скатерти, подаренной собору цехом кенигсбергских оружейников. Из той скатерти моя мама сшила моей будущей жене платье на свадьбу. Она его надевала и тогда, когда мы шли в гости или на концерт, но всегда говорила: «Тяжелое, тесное, будто в кольчуге хожу». И как-то однажды, разрезав его, сшила платьица вначале одной, а потом и второй нашим дочкам, теплые и красивые получились. Теперь «оружейную» скатерть донашивает кукла Катя. Однако спать пора… О-о, как горят ладони. Они у меня в бугристых мозолях. До того, как Эдуард начнет вырубать фигуру Иисуса Христа, нужно со ствола дуба срубить невероятное количество древесины. И я помогаю ему, Мастеру, увлеченному Идеей… На буфете лежит пакет с подарками, на днях мы отметили мой день рождения. В пакете вполне современные дары: пачка чая, кусок мыла и рулон туалетной бумаги. На столе газета с сообщением о событиях в Баку. Может быть, именно сейчас, в этот самый момент, кто-то кого-то в каком-то другом городе преследует, сбрасывает с пятого этажа, давит гусеницами бронемашины, сжигает, связав и облив бензином… Господи, что творится, пронеси и помилуй.
Завещание Георга Штайна. Взрыв на шахте Виттекинд
«ПИВОВАРНИ „ПОНАРТЕР“, ТАМ СПРЯТАНЫ СОКРОВИЩА! По свидетельству одного польского шофера, он и еще пятеро польских вспомогательных рабочих погрузили в начале февраля во дворе сгоревшего Кенигсбергского замка ящики с панно Янтарной комнаты и другие ценности на шесть грузовиков. Под сильной охраной грузовики выехали в ЭЛЬБИНГ, но до места назначения не дошли. В пути были обстреляны советскими самолетами-штурмовиками. Один грузовик был разбит. Забрав с него панно, вернулись в Кенигсберг, в район ПОНАРТ, где ящики были сгружены в подземелья пивоварни „ПОНАРТЕР“. Эту версию подтверждает моя хорошая знакомая из Киля, которая до 1945 года работала шеф-секретарем прусских коллекций янтаря в Кенигсберге. Кроме того, она сообщила: входы в ледник пивоварни „Понартер“, где упрятаны сокровища, были нацистами ЗАМУРОВАНЫ…»