Вот и уедут они из города, в котором так незаметно прожили пятнадцать лет, где родились и выросли их дети. Ехали на три года, да так и застряли.
В конце третьего года пребывания их на Севере Марья Васильевна начала собираться в обратную дорогу. Ей хотелось вернуться в родной город в низовьях Камы. Легче жить рядом с родственниками. Но муж убедил ее остаться еще на год. Ему хотелось пожить немного в этих таежных местах. Да и есть ли смысл трогаться, когда зима на носу? Марья Васильевна, подумав, согласилась.
А там и пошло: с весны начинались сборы, а осенью отъезд откладывали еще на год.
Вот так и пролетели эти годы. Обоим теперь уже за сорок. Марье Васильевне казалось, что она очень постарела. Ее уверяли, что она хорошо сохранилась для своего возраста, но в самих заверениях этих было признание годов. Женщины сильнее чувствуют ход времени.
Муж полюбил летние поездки по тайге, исчезал на два-три месяца. Так продолжается до сих пор. Едет в любую погоду, все ему нипочем. Марья Васильевна не очень одобряла этого увлечения. В прошлом он был обязан совершать поездки по отдаленным местам, так как был единственным врачом на всю округу. Теперь в городе большая больница, с солидным штатом. Муж заведует одним из отделений. В тайгу могли бы выезжать и более молодые врачи. Но муж и разговоров об этом не допускает. Отправляясь в последнюю поездку, он сказал:
— Поеду проститься с тайгой, ведь привык к ней, со всеми знакомыми… Может быть, больше и не придется побывать…
Подходя к дому, Марья Васильевна увидела Барсика. Он ждал у ворот. Значит, кто-то посторонний в доме, и Марья Васильевна ускорила шаги.
Барсик, виляя хвостом, вошел во двор, поднялся на крылечко и улегся у перил на солнышке.
В комнате сидел геолог Константин Сергеевич Смыслов. По сумрачному загорелому лицу Константина Сергеевича Марья Васильевна догадалась, что он явился не с добрыми вестями.
Смыслов поднялся навстречу Марье Васильевне.
— Только не волнуйтесь, Марья Васильевна, — неловко начал он. — Ничего страшного. Видите ли…
— Что? Скорее!.. Что случилось? — спросила Марья Васильевна, схватившись за спинку стула. Сердце часто забилось, и вся комната тихо закружилась перед ней, она с трудом различила лицо Смыслова.
— Афанасия Семеновича привезли… В тайге подобрали. Очень болен, сейчас в больнице.
— Что с ним? Скажите правду!
— Говорят, простудился.
— Вот так и знала… Так и знала, — растерянно повторяла Марья Васильевна. — И почему в больницу, а не домой?
Геолог только руками развел.
— Проводите меня, — попросила его Марья Васильевна.
Афанасий Семенович лежал в дальней отдельной палате. Марью Васильевну тотчас провели к нему. Она не сразу узнала мужа: таким желтым и осунувшимся стало его лицо. Слышалось затрудненное дыхание. Открыв глаза, Афанасий Семенович попытался улыбнуться и приподнять голову.
— Лежи, лежи, — овладев собой, спокойно и властно сказала Марья Васильевна.
— Что дома? — спросил тихо Афанасий Семенович.
— Все хорошо… Ах, зачем ты поехал, — невольно вырвалось у нее. — Говорила…
— Да, Машенька, — виноватым шопотом ответил он.
Афанасий Семенович уехал, как он всем говорил, прощаться с тайгой. Поездка выдалась очень тяжелая. Там, где обычно летом проходили пешком, теперь доктор с трудом пробирался на лошади. Земля густо напиталась водой, а дожди все лили и лили. За три недели не выдалось ни одного сухого дня.
Все же Афанасий Семенович выполнил намеченный план. Он побывал в трех геологических партиях, пробрался к изыскателям железной дороги, на отдаленном золотом прииске, в таежных небольших селах. Оставалось только навестить на лесном кордоне старого приятеля — охотника, у которого заболела старшая дочь, — и тогда можно повернуть назад.
Афанасий Семенович был доволен этой поездкой, он с удовольствием думал о том, что скоро вернется домой. Приедет, вымоется, наденет свежее белье и выйдет к чаю. За столом, возле большого самовара, соберется вся семья. Расскажет он ребятам, что ему пришлось увидеть в тайге, выложит он перед ними всякие образцы руд, таежные редкости. Потом он уйдет к себе в комнату и займется разбором накопившихся писем, газет, журналов.