— Простите, у вас был на этой неделе постоялец по фамилии Тэлбот или Грейди? — в очередной раз осведомился я, выложил на стойку в приемной фотокопию водительского удостоверения и слегка подтолкнул его к полной пожилой женщине, которая находилась за стойкой.
Она внимательно всмотрелась в снимок.
— Вы пришли за его вещами? — спросила она, подняв на меня глаза.
— Да, — ответил я, с трудом веря своему счастью.
— Хорошо, — сказала она. — Все лежит в моем офисе. Заплатил наличными только за две ночи, и все это время вещи пролежали в номере. Сегодня утром оттуда пришлось все убрать. Мне был нужен этот номер, понимаете?
— Конечно, конечно, понимаю, — закивал я. — Прекрасно. Благодарю вас.
— Да, он останавливался у нас, — сказала она и снова взглянула на фотографию. — Точно он. Вот только фамилия у него была не Тэлбот или Грейди. Какой-то Ван с чем-то там. Прибыл из Южной Африки, так он сказал. Но это точно он, без вопросов. — И она ткнула кончиком пальца в снимок.
— О да, — сказал я. — Один и тот же человек, но иногда использует разные имена. — Она вопросительно взглянула на меня. — Одно — его настоящее, все остальные творческие псевдонимы, — пояснил я. Не уверен, что до нее дошло.
— А сам-то он где? — спросила она и снова указала на фотографию.
Что я мог ответить?
— В больнице. — С чисто формальной точки зрения это было правдой.
— Несчастный случай, так, что ли? — спросила она.
— Да, вроде того.
— Похоже, и вам тоже досталось, — заметила она и поднесла руку к глазу.
Синяк над левой бровью приобрел отвратительный оттенок, пурпурный с желтыми полосками, глаз заплыл. Сам я уже привык, но понимал, какое впечатление производило это на всех служащих гостиниц и пансионатов, к которым пришлось обращаться.
— Да, вместе пострадали, — кивнул я и тоже поднес ладонь к лицу. — Я его сын.
— О, — сказала она. — Хорошо, тогда идемте со мной. — И исчезла за шторой позади стойки. Я аккуратно сложил копию удостоверения, сунул обратно в карман. Потом зашел за стойку и последовал за женщиной.
Назвать это офисом можно было с изрядным преувеличением. Просто ниша без окон площадью около восьми квадратных футов, с узким столом, заваленным бумагами с одной стороны и дешевеньким желтым креслом, знававшим лучшие времена с другой. Местами обивка порвалась, из нее торчали куски желтого поролона. Все оставшееся пространство на полу занимали горы упаковок с белой туалетной бумагой.
— Вот, приобрела по случаю, — пояснила женщина.
«Должно быть, хорошая туалетная бумага, — подумал я. — Да этих рулонов хватило бы на целую армию на маневрах».
— Вот, — указала она. — Вот его вещи. Несколько пришлось упаковать. Ну, несессер с туалетными принадлежностями и еще кое-что, потому что, как я уже говорила, он снял номер всего на две ночи.
Багаж состоял из двух предметов: черно-красного рюкзака и небольшого черного чемоданчика на колесиках с выдвижной ручкой — такими пользуются стюардессы. Как-то странно было представить отца с рюкзаком на спине, но, наверное, в Австралии у них так принято.
— Спасибо вам, — с улыбкой сказал я женщине. — Сейчас здесь станет немного просторнее. — Я поднял рюкзак за лямки, перебросил через плечо.
— Наверное, я должна взять расписку? — спросила она.
— О чем?
Она пошарила на столе в поисках чистого листка бумаги, не нашла и протянула мне использованный почтовый конверт.
— Можете поставить здесь свое имя и подпись? — спросила она и протянула ручку. — Ну так, на всякий случай. Чтобы мне было спокойнее. И номер телефона напишите.
— Конечно, — кивнул я. Взял ручку и конверт. Ван с чем-то там, сказала она о моем отце. А потому я написал имя: Дик Ван Дайк, и расписался ниже, с росчерком. Номер телефона, указанный ниже, мог принадлежать кому угодно. Я его выдумал. Не хотел, чтоб старший инспектор Льювелин начал названивать мне по настоящему телефону и задавать вопросы, на которые было трудно ответить.
— Спасибо, — сказала она и сунула конверт под груду бумаг на столе. — Он заплатил только за две ночи, — повторила она. — А вещи пролежали здесь уже почти три дня.
Наконец-то до меня дошло, чего она хочет.
— Вот, — сказал я и протянул ей двадцатифунтовую купюру. — Это вам за беспокойство.
— Спасибо, — сказала она и молниеносным движением убрала деньги в карман юбки.
— Ладно, тогда я пошел, — сказал я. Подхватил чемоданчик и покинул тесное пространство. — Еще раз огромное спасибо.