Эллис Мобиль пришла к финишу первой, обогнав остальных лошадей на четыре корпуса при стартовой цене три к одному. Толпа приветствовала ее финиш радостным ревом крепко подвыпивших мужчин, которые толпились у нашей стойки.
— Молодчина, — сказал я толстяку, который сиял и улыбался от уха до уха.
— Нет, ей-богу! — воскликнул он. — Я только что разбогател благодаря этому парню! Он мне целую единицу накинул.
— А это, доложу я вам, большая разница, — заметил кто-то из его компании.
И все они громко загоготали и заказали еще пива.
— На взвешивание! — возвестил голос комментатора.
Я выплатил толстяку восемьдесят фунтов плюс еще его двадцатку.
— Здорово, — сказал он, запихивая деньги в карман. — Буду доверять Тедди Тэлботу все семь дней в неделю.
Я дал ему лучшую расценку, и это стоило мне двадцати фунтов. Но этот человек и девять его друзей полностью компенсировали мою потерю, проиграв в остальных забегах. И улыбки не сходили с их лиц.
Вообще вечер выдался интересный, ставок было много, забеги выигрывали то фавориты, то аутсайдеры.
Наш суммарный доход составил где-то около девяти процентов от общего оборота, и, упаковывая оборудование и складывая его в тележку, мы с Лукой выглядели уставшими, но довольными.
— Ты где оставил машину? — спросил я.
— В центре парковки, — ответил Лука. — А ты?
— Вон там, — я показал. — Так что у нас еще на этой неделе?
— Завтра днем Вустер, в четверг вечером и в пятницу днем Варвик, в субботу Лестер, — ответил Лука. Он всегда помнил такие вещи лучше, чем я. Примерно раз в шесть недель мы с ним садились и составляли расписание интересующих нас скачек, близилось время, когда придется сделать это снова.
— Тогда лучше все сложить в мою машину, — сказал я.
— Да, — кивнул он. — Я тебе помогу.
И вот мы покатили тележку вверх по холму к стоянке у главного входа, где я оставил свою машину. Вокруг нас клубилась толпа счастливых зрителей, многие катили на велосипедах в лучах закатного солнца. Одной из причин популярности вечерних скачек являлся тот факт, что даже в Южной Англии на протяжении целых двух месяцев, в самый разгар лета, солнце садилось только после девяти.
— Так как насчет твоего дружка, юного правонарушителя? — спросил я, толкая тележку. — Может, на неделе он как-нибудь придет с тобой? И я на него посмотрю.
— Выясню, — ответил Лука. — Только никакой он не правонарушитель. Он хороший парень, иначе бы я не предложил.
— Ладно, ладно, — с улыбкой произнес я. — Узнай, хочет ли он прийти и понаблюдать за нашей работой на этой неделе. Кстати, как его звать?
— Дуглас, — ответил он. — Дуглас Мастерс.
Да, не слишком подходящее имя для малолетнего правонарушителя, подумал я. Но это еще ничего не означает. Киппер — тоже не очень подходящее имя для убийцы, но ведь он им был.
— Просит звать его Дугги. Так я могу сказать ему, что есть работа?
— Можешь, — ответил я. — Но только ничего не обещай. Пусть сперва пройдет собеседование.
Привалившись спинами к дубу, нас ждали на стоянке двое здоровенных парней. Я их сразу узнал — те самые, что на меня напали. И, как и тогда, одеты в белые рубашки с короткими рукавами и черные брюки.
Я остановился ярдах в десяти от них.
— Какого черта надо? — крикнул я.
Лука удивленно посмотрел на меня.
— Э-э?.. — неуверенно протянул он. Ясно, что он не видел их прежде, а если даже и видел, так и не понял, зачем они нас здесь поджидают.
— Лука, — начал я, — это те самые два джентльмена, которые передали мне сообщение на стоянке в Кемптоне.
— О, — сказал он. Вот именно, «о».
Я посмотрел на ботинки этих типов. Большие, с металлическими набойками, те самые тяжелые ботинки, что были на них тогда.
— У нас еще одно сообщение, — сказал первый громила. Он был выше своего товарища, он же говорил со мной тогда в Кемптоне. А тот, второй… его тоже нельзя было назвать маленьким. Оба ростом выше шести футов. Зато удар, который нанес мне в бок тот, кто поменьше, был с размахом, на добрых несколько дюймов шире, чем у первого громилы. И пока что он просто стоял рядом, сжимая кулаки.
«Нет, вряд ли они снова будут меня избивать, — подумал я. — Особенно здесь, в этом прекрасном месте, у ипподрома, где кругом толпы людей».
— Какое еще сообщение? — спросил я. Нас разделяло около десяти ярдов, и я решил, что, если они приблизятся хотя бы на шаг, я развернусь и побегу. Десять ярдов — вполне приличное преимущество, и я смогу отбежать в относительно безопасное место, к бару под трибунами, где после скачек царило оживление.
— Лука, — тихо шепнул я своему помощнику на ухо. — Если только дернутся, беги. Быстро, как ветер.