– Не волнуйтесь вы так, Андрей Васильевич, – вытирая руки о салфетку и дожевывая бутерброд с черной икрой, снисходительно улыбнулся гость. – Присаживайтесь, отдохните, перекусите. Вы же третьи сутки на ногах, не спите, не едите, – в его голосе промелькнули нотки участия, но, натолкнувшись на колючий взгляд полковника, гость сменил тон: – Ну, вы просто «железный Феликс», – и уточнил: – Где расписаться?
– Под решением межведомственной комиссии о готовности к пуску, – взглянул на часы Андрей. – Готовность – десять минут.
– Понял, – Раскин стал серьезным. – Сейчас буду.
На стартовом комплексе уже шел отсчет последних мгновений затишья. По громкой связи прошли соответствующие команды, и тень отошедшей заправочной мачты плавно скользнула по верхушкам притихших деревьев.
За минуту до пуска никем не замеченный Тополевский сел в служебную машину и попросил водителя притормозить недалеко от освещенной площадки. «Меня нет десять минут», – закрыл глаза он. Солдат с пониманием кивнул – его начальник не спал уже трое суток. Полковник устало откинулся на спинку сидения и включил радиоприемник. Звуки легкой музыки действовали усыпляюще и позволили немного расслабиться. Вскоре их прервал бодрый женский голос: «В эфире радиостанция «Маяк». Предлагаем вашему вниманию очередной репортаж нашего специального корреспондента Марьяны Сундуковой с места событий».
– Приветствую вас, уважаемые полуночники и постоянные слушатели канала, – донеслось из приемника. – Я веду свой репортаж о запуске космического аппарата по программе «Европа-Америка-500» в режиме реального времени. Вместе с вами не спит и далекий космодром, радушно встречая своих многочисленных гостей. До запуска осталось несколько мгновений. Красавица-ракета в клубах белоснежного пара напряглась и тяжело дышит в предчувствии неминуемой разлуки с планетой…
– Товарищ полковник, это же про нас, – обрадовался водитель.
– Смотри ты, какая оперативность – трансляция в прямом эфире, – удивился Тополевский и про себя отметил: – А я думал, эта фифа приехала просто похорохориться.
– К сожалению, я не могу в деталях описать то, что сейчас происходит на старте, – продолжала вещать Марьяна. – Туда я не попала, а потому веду свой репортаж из бани…
– Вот дурилка, – не удержался от комментария Андрей. – Ну, кто ее за язык тянет? Теперь объяснительными замучают.
Разгоряченная алкоголем Сундукова, уверенная, что в столь неурочный час начальство занято делом, а радиослушатели ее не осудят, живописала, все, что видела, восторженно осваивая новые приемы журналистики. Правда, ее бесконтрольный словесный поток напоминал скорее песню оленевода, мало связанную с реальной действительностью.
– Уверяю вас, это непередаваемое состояние – сидя в снегу обнаженной, любоваться готовящейся к старту ракетой, от которой, как и от меня, томно струится пар. Вокруг постанывают величавые сосны девственной тайги, а на черной глади ночного неба призывно мерцают загадочные звезды. Вы слышите волнующий рокот? Это дальний край леса озарился ярко-желтыми всполохами, – словно молитву, бубнила Сундукова. – А вот из-за верхушек деревьев выскочило серебристое тело самой ракеты, словно Земля-матушка, завершив потуги, выплеснула из своего лона долгожданное дитя.
– Поэтесса ты наша, – хмыкнул Тополевский и приказал водителю возвращаться на наблюдательный пункт.
– …ракета превратилась в крохотную, едва заметную точку. Одной звездой в далекой галактике стало больше. Полет завершен. Завершаю свой репортаж и я. С вами была Марьяна Сундукова.
Тополевский, вернувшись на НП, вышел из машины и направился в гущу ликующей толпы, где царила атмосфера радости. Раскин вел для американских коллег прямой репортаж с места событий. По его холеному лицу блуждала улыбка победителя. Но уже через несколько мгновений от степенности бизнесмена не осталось и следа. Магнетизм космического волшебства полностью овладел темпераментной натурой коммерсанта. Чувствуя себя, как минимум, первооткрывателем, Игорь с гордостью обозревал окрестности. Журналисты с улыбкой наблюдали за эмоциями делового человека, крупным планом снимая восторженные лица его состоятельных коллег. Столичных гастролеров распирало от волнения и чувства сопричастности. На мгновение они превратились в людей, которым не чужды гордость и патриотизм. Гости радостно братались и бросали вверх головные уборы. Вместе с ними в воздух взлетали пробки из бутылок, и пенной рекой струилось игривое шампанское. Звенели бокалы, неслось недружное «Ура!», звучали тосты в честь организаторов проекта и во славу демократии. Вот только о тружениках в погонах, знаниями и умениями которых обеспечивалась космическая политика России, в суете забыли окончательно. Публика падала, роняя бутылки, вставала и снова валилась в снег, весело хохоча. А уставшие офицеры и солдаты в это время приводили старт в исходное состояние. На банкете, который начался в четыре часа утра, присутствовали все организаторы и гости зажигательного шоу. За праздничным столом не нашлось места только «чернорабочим космоса», тем, кто подготовил и осуществил этот запуск. Праздник предназначался не для них и продолжался без их участия…
Утром, провожая командующего к трапу, ни Митрофанов, ни Тополевский не ожидали услышать от него слов благодарности.
– Мужики, – Петров никогда не обращался к своим подчиненным так фамильярно, – благодарю вас за проделанную работу. Вот теперь можете смело собираться в Сиэтл.
– Думаю, это вряд ли возможно, – с явным сожалением подытожил начальник космодрома. – Самолет улетает через неделю, к моменту приводнения спутника, а у нас так и нет документов на выезд.
– Игорь Михайлович, – подозвал Раскина командующий. – Ты не сдержал слово: обещал взять наших ребят в самолет, а документы, как выясняется, до сих пор не оформлены.
– Виноват! Давайте ваши фотографии и анкеты. Завтра вечером загранпаспорта будут готовы, – с улыбкой заверил бизнесмен.
– Не шутите. Мы по двадцать лет прослужили в режимном гарнизоне и знаем, как нас будут проверять компетентные органы, – усомнился Тополевский.
– Андрей Васильевич, вы так ничего и не поняли, – забрал документы гость и поспешил к подающей знаки девице. – Свяжитесь со мной завтра вечером, тогда и определимся. Господа, разрешите еще раз поблагодарить вас и откланяться. До скорой встречи!
Коммерсант сдержал слово – ровно через неделю Митрофанов, Тополевский и Головин оказались на борту огромного самолета, вылетевшего чартерным рейсом в Сиэтл.
Началось путешествие с разговора в кабинете Митрофанова. Головин и Тополевский зашли к нему за последними указаниями. После традиционных напутствий командир без затей уточнил:
– А спиртяжки в дальнюю дорогу прихватили?
– Пока нет, но обязательно возьмем, – заверил Головин.
– А сколько? – уточнил Андрей.
– Сколько довезете, – дал понять, что разговор окончен, Илья.
В приемной Головин, почесывая затылок, продолжил развивать мысль командира:
– Ты как думаешь, трех литров хватит? – прикинул он.
– Таможня пропускает по две бутылки водки на человека, – пожал плечами Андрей.
– Да это курам на смех, – хмыкнул Федор.
– Тогда надо придумать, как провезти столько спирта.
– Чего мудрить? Закатаем в трехлитровую банку с наклейкой «Березовый сок».
– Лучше взять пару полуторалитровых бутылок пепси, заменить содержимое спиртом и для убедительности подкрасить растворимым кофе, – предложил Андрей, будто только этим и занимался всю жизнь.
– А что это даст? – искренне удивился приятель.
– Во-первых, тара станет пластмассовой, а не стеклянной. Так безопаснее и легче. Во-вторых, каждый из нас возьмет в свою сумку по одной бутылке, значит, риск лишиться всего спирта сокращается наполовину и, в-третьих, таможенники могут подумать, что мы и вправду везем с собой «пепси», а не спирт.
– Ну, ты – башка, – обрадовался Головин.
Рано утром в аэропорту Шереметьево собралось более двух сотен пассажиров, вылетающих рейсом на Сиэтл. Здесь было руководство проекта и гости, уже знакомые по космодрому. Выделялись и новые, хотя достаточно узнаваемые лица, – артисты балета и кино, корреспонденты центральных газет и телевидения, видные военачальники, недавно ушедшие в запас, и уже раскрученные телевидением бизнесмены. Как сказали бы сегодня, медийные лица.