– Чудила! – Илья слил содержимое воедино и вернулся к яствам.
За ним проследовали остальные. Андрей, пригубив напиток, понял, что это не его вкус. Осмотревшись, куда его можно вылить, и не найдя ничего подходящего, пополнил фужер командира. Тот не возражал и сочувственно предложил: «Возьми себе чего-нибудь полегче».
Тополевский вернулся к стойке. Бармен хотел помочь, но гость убедительным жестом показал, что сделает выбор самостоятельно. Просканировав содержимое витрины, он уверенно произнес: «Бир, плиз». Перед Тополевским мгновенно «затормозили» бутылка пива и высокий стакан. «Открой», – для убедительности жестом показал он. «О’кэй», – иностранец легким движением пальцев отвернул пивную крышку. Подобного фокуса Андрей не ожидал. Такое простое решение проблемы отечественные производители пива своим потребителям пока не предлагали: на родине в любом случае потребовалась бы «открывалка» или острый край стола. Россиянин поблагодарил легким кивком головы, про себя отметив, что этот высокий, стройный, абсолютно седовласый афроамериканец в белоснежных перчатках, ослепительно белой рубашке и черном фраке смотрится весьма эффектно. Работал он не просто профессионально – в высшей степени виртуозно, словно стоял не за барной стойкой, а за дирижерским пультом. Тополевский взял пиво и вернулся к коллегам. Те, не дожидаясь прихода соотечественников, активно налегали на стряпню, бурно комментируя происходящее. Время от времени они возвращались к бару за новой порцией спиртного. Утолив голод, приятели осмотрелись и, получив молчаливое согласие одного из официантов, закурили.
Когда в зале появились «основные» силы российской делегации, наша могучая кучка освоилась окончательно и готова была выступать в качестве гидов-консультантов. «Господа, прошу всех на праздник», – на ломанном русском произнес один из организаторов с американской стороны. В широко распахнутые необычайной красоты и высоты двери плавно потек людской поток. Степенные хозяева держались подчеркнуто сдержанно. Не в пример им гости без ложной скромности набросились на невиданные прежде деликатесы. За дни на чужбине все они изрядно оголодали. В мгновение ока к бару выстроилась длиннющая очередь. Кто-то терпеливо ждал, кто-то отпускал сальные шуточки в адрес внушительных по габаритам местных дам, поражаясь, как только создателям знаменитых американских фильмов удается найти красивых и стройных актрис, если обитательницы вечера смотрятся столь непрезентабельно.
«Господа, куда же вы запропастились?» – налетела на приятелей Сундукова. Ее слегка потрепанный внешний вид красноречиво свидетельствовал о том, что времени в Америке она зря не теряла и, если соскучилась, то исключительно по родной речи.
– А мы как раз собирались вас разыскать, – улыбнулся слегка захмелевший Илья. – Такие красавицы водятся только в России.
– Фу! Вы как о звере – «водятся», – обиделась Марьяна.
– Пардон, мадам. Сказать «живут», язык не поворачивается, а «существуют» – слишком грубо и официально.
– Да уж, мы с вами… обитаем, – заключила она и капризно надула губки. – Хоть кто-нибудь угостит даму шампанским?
– По шипучкам у нас специалист Тополевский, – подмигнул коллеге Митрофанов. – Василич, будь добр, принеси даме вина, да и пивка нам захвати. По моим сведениям, на последнем этаже имеется очень даже неплохая сауна.
Андрей нехотя отправился в бар.
– Надеюсь, вам понравился мой репортаж с пуска? – поинтересовалась у Ильи Сундукова. – Я его прямо из бани вела.
– В каком смысле из бани? – насторожился Митрофанов.
– В прямом. Сидя распаренной задницей в холодном сугробе.
– А как ты туда попала? – от волнения Илья перешел на «ты».
– Легко. Космодром для меня – дом родной. У меня там масса старых знакомых, с ними и добралась. Вы же меня не замечали!
– А кто-нибудь слушал этот репортаж? – напрягся командир.
– Вся страна слушала! Только вот никак не могу найти кого-то конкретного. Вы, случаем, не слышали? – обратилась она к Головину.
Тот лишь отмахнулся. Митрофанов не на шутку расстроился. Если пикантный банный репортаж слышало его руководство, дело получит огласку, и не видать ему генеральских погон, как своих ушей. Но, судя по тому, что пока его никто не «тряс», все обошлось…
– Тогда для сравнения приглашаю вас в американскую баню, – Илья сально подмигнул Марьяне.
– Но у меня нет купальника, – жеманно повела плечами дива.
– И у нас. Тем интереснее. Проверим их хваленую свободу нравов!
Вернулся Тополевский с фужером шампанского и несколькими бутылками пива. Сундукова мило улыбнулась ему.
– Почему так мало пива? – упрекнул шеф. – Надо бы еще!
– Закончилась лафа, а вместе с ней и пиво.
– Как так? – нахмурился Митрофанов. – Чем объясняют?
– Ничем. Они и не обязаны ничего нам объяснять.
Андрей рассказал, что вернулся к стойке, когда один бармен услужливо суетился возле какого-то местного воротилы, а второй заканчивал протирать бокалы. За неимением слов Андрей жестами показал, чего и сколько требуется. Американец, не обращая на посетителя ни малейшего внимания, с невозмутимым видом продолжил свое занятие. Причем работал он мастерски: чистоту посуды в его руках можно было оценивать по зеркальному блеску стекла. Настойчивую повторную просьбу Андрея бармен невозмутимо проигнорировал. Демонстративно обработав очередной фужер, он неторопливо повесил его над своей головой и, театрально разведя ладони, произнес, видимо, только что услышанное хлесткое русское словцо «п…ц!», что, как известно, в мужских разговорах, означает конец или завершение чего-либо.
– Так и сказал? – не поверил Митрофанов и рассмеялся.
– Тебя только… за пивом и посылать, – Басов дружески похлопал Андрея по плечу и предложил: – Шагайте-ка вы в сауну, друзья, а я захвачу из номера кое-что покрепче.
– У тебя есть? – оживился Митрофанов и перевел взгляд на своих заместителей. – Учитесь, сколько и чего надо с собой брать!
Добавив к болтающемуся в пакете пиву зелень и фрукты, собранные прямо с барского стола, компания направилась к скоростному лифту и в одно мгновение взлетела на последний этаж отеля, где действительно была расположена фешенебельная сауна с просторным бассейном и бурлящими джакузи. По залу струилась тихая музыка. Комната для переодевания была только одна.
– Раздевайтесь сначала вы, мальчики, – игриво предложила Сундукова. Она явно переоценила свои силы, ввязавшись в авантюру с баней в мужской компании, но отступать не стала.
– А, может быть, все вместе? – подмигнул ей Митрофанов.
– Не хочу вас смущать. Давайте соблюдать очередность.
Все, кроме Тополевского, направились в раздевалку. Андрей никогда не понимал подобных бань, а к другим охота была отбита еще с коммунального детства. Устроившись на бортике бассейна в удобном кресле, он достал бутылку пива.
– Вы и здесь оригинальничаете? Водки не пьете, в баню не ходите, женщинами, как я вижу, тоже не интересуетесь, – присела рядом Сундукова. – Как же вы расслабляетесь, полковник?
– А я не напрягаюсь…
Их пикировку прервали коллеги. Прикрывшись белоснежными махровыми простынями, мужчины чинно прошествовали из раздевалки в парилку. Идущий последним Митрофанов игриво подмигнул Марьяне:
– С нетерпением ждем вас, богиня…
– Уже лечу, – приветливо взмахнула рукой та.
Тополевский открыл пиво и по бортику бассейна направился к джакузи. Там плескалась и задорно хохотала молодая пара. Когда Андрей поравнялся с ними, девушка вдруг выпрыгнула из воды, бросилась ему на шею, поцеловала в щеку и что-то восторженно защебетала по-английски. Из ее пространного монолога Тополевский понял лишь два слова: «космодром» и «Кларк». Он присмотрелся и узнал в стоящей перед ним без верхней части купальника русалке австралийскую журналистку, которую не так давно едва не поселили в одном номере с ее английским однофамильцем. «Спа-си-ба, Андрэ», – с улыбкой проворковала она, и, как была топлес, босиком по мраморному полу отеля направилась к лифту. Андрей застыл в изумлении, провожая взглядом точеную миниатюрную фигурку. В этой юной особе было столько экспрессии и очарования, что невольно вспомнились годы далекой юности.