– То-то я гляжу, на гуся не очень похож, – отступился Федор.
– Но это же дичь? – настойчиво добивался признания своего успеха Тополевский.
– Дичь, – согласился коллега. – Только… – он многозначительно помолчал, – за нее и статью схлопотать можно! Все, сушите сухари!
Приятели призадумались, глядя то на Рыбакова, то на птицу.
– Мы с вами даже до дома не доедем. Нас, точнее вас, – Александр четко отделил себя от виновников, – уже на КПП встретят представители «зеленых». За последствия я не ручаюсь.
– Так что же нам теперь делать? – не на шутку озадачился Андрей.
– Докладывать командиру! Ему решать!
С понурыми головами приятели вошли в избу. Митрофанов сидел за столом, подперев голову рукой, и слушал… патефон, из которого с хрипом вырывались звуки старинного романса. По щеке командира катились слезы. «Батя любил эту песню», – признался он Телегину. Игорь налил командиру стопку и, когда на пороге появилась незадачливая троица, взглядом указал на них командиру.
– Ну, докладывайте об успехах, – потребовал разомлевший Илья. – Как дела? Как добыча?
– Командир, готовь валидол и ордер на арест, – положил перед ним птицу Рыбаков. – Они большого кроншнепа грохнули.
– Это Андрюха, – разом открестился Головин. – Я вообще дрых.
Митрофанов развернулся всем корпусом, с интересом посмотрел на своего заместителя и недоверчиво поинтересовался:
– У тебя что ли и ружье есть?
– Саня выручил, – признался Андрей. – А Федор нашел патрон.
– Единственный, – поспешил вставить тот и с серьезным видом пояснил. – Я как чувствовал, что ему больше давать не следует.
– Ай да, Андрей, – качнул головой Митрофанов, – ай да…
– …сукин сын, – выручил Федор, цитируя классика.
– Ай да …молодец! – поправил его командир. – А говорил – не охотник! – он восхищенно причмокнул. – Да эту птицу не каждому охотнику со стажем удается подстрелить. Она же планирует, как «фанера», постоянно меняя свой курс. Да и перо ее дробью не прошибить. Это что же за чудо-берданку ты ему вручил, Александр Владимирович? – поинтересовался он у Рыбакова.
– Трофейное дедовское ружье. Он его с первой мировой припер, – стал оправдываться Александр. – Вы же видели – решето.
– С одного выстрела подстрелил? – уточнил командир. Тополевский кивнул. – Ну, тогда, Андрей Васильевич, ты – снайпер! Поздравляю с первым успехом! Просто потрясающе! – Митрофанов встал и торжественно пожал заместителю руку.
– Командир, – напомнил Рыбаков. – Птица из Красной книги.
– А нам что с того? Сейчас Ванька ощиплет ее, поди, потом разберись, что это был за «гусь», – Илье понравился собственный каламбур, он распорядился: – Наливай!
– А нам-то что делать? – уточнил повеселевший Тополевский.
– Залить горе водкой, пока на свободе, – засмеялся Рыбаков.
В понедельник, после постановки задач на неделю, Митрофанов обвел тяжелым взглядом заместителей и неожиданно поинтересовался:
– Ну, что, «орлы», готовы к сдаче кандидатских экзаменов?
Присутствующие опешили.
– Ты это о чем, командир? – удивленно уточнил Локтев.
– Ах, да, – вспомнил тот. – Вы ведь с Онищенко не в курсе. На охоте мы договорились сдать кандидатские экзамены.
– Кто это, мы? – насторожился Ярослав.
– Я и мои заместители, – сухо уточнил командир.
– Да вы что, Илья Федорович? – встрепенулся Онищенко. – К таким экзаменам готовиться надо не меньше года.
– Нет у вас года, – отрезал Митрофанов и хитро улыбнулся. – Берите пример с Тополевского, – все посмотрели на Андрея. – В мае прошлого года ему в шутку было рекомендовано защитить к концу года диссертацию. И вот среди нас уже есть первый кандидат наук.
– Ну, у вас и шутки, Илья Федорович, – смутился Тополевский.
– Иначе, Андрей Васильевич, нельзя, – командир выдержал паузу. – Надо постоянно решать, казалось бы, не решаемые задачи. Тогда и результаты будут. Когда, кстати, заканчивает работу выездная приемная комиссия? – уточнил он у Тополевского.
– Еще неделю будет здесь.
– Вот в конце недели и сдадим, чего тянуть?!
На подведении итогов за неделю Митрофанов уточнил:
– Ну, что, все готовы к сдаче экзаменов? – командир поочередно посмотрел на каждого из замов. – Тополевский доложил, что преподаватели к приему готовы. Так, Андрей Васильевич?
– Да. Экзамены для нас состоятся завтра после парково-хозяйственного дня. В виварии, – уточнил Андрей.
– Лучше сразу в морге, – буркнул Головин.
Все оживились.
– Лично я не пойду! – решительно произнес Рыбаков.
– Пойдем все! – тоном, не допускающим возражений, оборвал его командир. – Бунта на корабле не будет!
– Преподаватели иностранного языка особо просили, чтобы к ним заходили по одному, – продолжил Андрей.
– Чтобы не было групповщины, – разрядил обстановку генерал. – Они ведь все женского пола?
– Среди них есть один мужчина, – подсказал Тополевский. – Правда, ему далеко за восемьдесят. Немецкий он освоил в германском плену.
– Но «немцев», как, впрочем, и «французов» среди нас нет, – напряг память Митрофанов. – Стало быть, все сдаем английский.
– Вам проще, вы в Америке были, – с грустью вспомнил Телегин.
– Не отвлекайтесь на мелочи, – призвал к порядку Илья. – Напоминаю: преподаватели – женщины. А что для них главное?
– Не спорить и со всем соглашаться, – подсказал Головин.
– Главное – галантность, – многозначительно усмехнулся командир. – Это я цветы и конфеты имею в виду.
– А может, хороший стол для них накрыть? – загорелся Телегин.
– Само собой. Наше радушие гости должны запомнить надолго, – Илья посмотрел на Рыбакова. – Завтра в полдень, без напоминаний.
– А что у нас виварий? – недовольно уточнил Александр.
– Обезьянник, – хохотнул Головин, но, видя непонимание приятеля, подсказал. – Домик, где обезьян готовят к полету в космос.
– Цирк! – нервно хрустнул пальцами Онищенко.
– Не в цирк, а в полет, – не расслышав, поправил Федор.
– Мужики, без паники! Внутри там как в номерах люкс, – прекратил перепалку Телегин. – Есть даже сауна.
– А девочки? – съязвил Рыбаков.
– Разговорчики! – резко оборвал его командир и сурово посмотрел на замполита. – И чтоб без особых приглашений!
К назначенному времени заместители с букетами цветов и коробками конфет собрались у входа в неприметное здание на окраине города. Офицеры переминались с ноги на ногу и придирчиво сравнивали размеры своих подношений. Женщины-преподаватели с интересом выглядывали из окон второго этажа, рассматривая космодромовское начальство. Им еще ни разу не доводилось принимать экзамены у столь почтенной публики и в столь непривычной обстановке. Телегин на входе доложил командиру:
– Для праздничного обеда все готово! Когда за стол?
– Не «все готово», а «все», – уточнил генерал и строго добавил: – Обед – после сдачи экзаменов, а не вместо них! Всем ясно?
– На голодный желудок они будут строже, – возразил тыловик и уже тише добавил: – Хотя «коробки благодарностей» с едой я отправляю для них регулярно. И для отъезда уже все приготовлено.
– Вот это правильно, – командир одобрительно усмехнулся и перевел взгляд на Тополевского. – Андрей, все в сборе?
– Нет Локтева и Онищенко. Ждать будем?
– Нет. Они у нас принципиальные. Доложили, что не готовы и не имеют морального права сдавать экзамены, – вздохнул Илья.
– Может, и нам… того… – заюлил Федор, но под натиском командирского взгляда осекся и не договорил.
– Начинаем без них, – объявил Митрофанов и посмотрел на Тополевского. – Андрей Васильевич, если все готовы – начинайте, – командир жестом пригласил заместителей внутрь. – Кто первый?
Желающих не нашлось. Поведение взрослых людей, представляющих собой руководство космодрома, напоминало сцену из школьной жизни, когда учитель приглашает к доске нерадивого ученика, а тот, не подготовившись, ищет способ оттянуть расправу. Генерал выразительно кашлянул.