Маша поняла, что ее обложили со всех сторон, но обреченности своего положения не ощущала: не нужно быть охотником, чтобы понимать состояние загнанной жертвы. Опытные стрелки по ту сторону флажков без сомнения были способны оценить исходящую от нее опасность. Реакция любой женщины вне зависимости от того, давала она присягу или нет, непредсказуема. Травить зверя – это одно. Применительно к человеку задача усложняется. Особенно если речь идет о военнослужащем. Доведенный до отчаяния, он может и выстрелить. Секретным оружием слабого пола, облаченного в гимнастерку, и вовсе могло стать что угодно. Арсенал средств неограничен. Упаси бог испытать его на себе. Но если противостояние мужчина – женщина позволяет остаться в живых, уцелеть на линии огня, когда по обе стороны барьера дамы, немыслимо.
Этого не мог не понимать Локтев. В том, что он пойдет ва-банк, Маша практически не сомневалась. И не важно, кто будет в авангарде и арьергарде его сил. Главное, что это не случится прямо сейчас – Ярослав не ринется в бой в качестве ВРИО командира. Негативный резонанс в поединке с женщиной даже в случае его безоговорочной победы может стать препятствием к получению заветного кресла. Пока не подписан приказ о его назначении на должность начальника космодрома, у Маши есть время для обдумывания диспозиции. Вопрос в том, сколько его…
У подъезда кружила разъяренная Алина. Урезонить ее особого труда не требовало – пар она уже выпустила и на данный момент особой опасности не представляла. Но бурное выяснение отношений (а иным оно не могло быть по определению) привлекло бы внимание соседей. Давать пищу для гарнизонных пересудов не хотелось всегда, а в ее нынешнем положении и подавно. Маша перехватила сына в соседнем дворе и вместе с ним отправилась по магазинам.
Домой они вернулись только через час. Проверив уроки и уложив Мишу спать, Маша посмотрелась в зеркало и ужаснулась: лоб пересекала багровая борозда – след от чужих ногтей. Найдя флакон с перекисью, она обработала рану и замаскировала ее челкой. Положив в рабочую сумочку пудру и лак для волос, взяла папку с надписью «Телепередача» и стала править текст. Мысли разлетались в разные стороны. Журналистке потребовалось немало усилий, чтобы свести их воедино. Муки творчества свел на «нет» внезапный телефонный звонок.
– Слушаю вас, – чтобы не разбудить сына, шепотом ответила она.
– Скоро перестанешь и слышать, и видеть. Умоешься кровавыми слезами! – пригрозили из трубки.
Маша выдернула связной провод и продолжила работу.
Утром, чтобы привести нервы в порядок, она отправилась на службу пешком. По пути ее нагнал УАЗик Тополевского. Машина резко затормозила. Маша жестом показала, что ехать отказывается. На лице Андрея не дрогнул ни один мускул, но было видно, что это ему неприятно. Встретились они у входа в музей. Полковник галантно пропустил Машу вперед и хотел помочь снять пальто.
– Не стоит этого делать! Нам вообще нельзя общаться!
– Я только хотел предупредить, что сейчас в музей прибудут важные гости. У вас, наверное, телефон не работает – с вечера пытался дозвониться и не сумел. А ехать со мной вы отказались. Ну не кричать же мне было на всю улицу, что у вас экскурсия.
– Я в любой момент готова ее провести, – Маша опустила глаза и вдруг попросила. – Пожалуйста, снимите у меня телефон.
– Почему? Что-то случилось? – и тут Тополевский заметил царапину на ее лбу. – Вас кто-то пугает? – наконец, сообразил он.
– Приедут иностранцы или…
– Вы не ответили, – напомнил Андрей.
В холле раздались голоса. Маша взяла в руки указку.
– Здравствуйте, дорогие друзья. От души рада приветствовать вас в музее космодрома! – в который раз повторила она расхожее приветствие и изобразила на лице радостную улыбку.
– Здравствуйте, Снегурочка, – подыграл Басов. – Наши гости у вас впервые. Раскройте им свои секреты!
– Секретов раскрывать не станем, но расскажем о многом.
– А вот и Андрей Васильевич, – представил гостям Тополевского московский генерал. – Пока я отлучусь к командиру, сопровождать вас будет именно он.
– Задержите их на час, не меньше, – шепнул Маше Андрей. – У нас еще не все документы готовы.
После экскурсии Тополевский проводил гостей в кабинет Локтева. Журналистка с облегчением вздохнула и заперлась в музее на ключ. Через несколько минут в дверь постучали. Маша прислушалась. Кто-то настойчиво дергал ручку. Она закрыла уши, а потом весь день старательно избегала встречи с Андреем.
Впервые за последние месяцы Тополевский вернулся со службы засветло. Выйдя из машины, он отпустил водителя и направился к подъезду. Из двери ему навстречу стремительно вышел взволнованный Вадим.
– Па, домой лучше не ходи, – предостерег сын. – После ухода Ады Сергеевны мама опять на взводе.
– Прорвемся, – подмигнул отец, поправляя ремень его спортивной сумки. – Не задерживайся, мы будем волноваться.
Переступив порог квартиры, Андрей сразу ощутил боевой настрой супруги – во всех комнатах горел свет, в зале на всю мощь работал телевизор, в кухне оглушительно гремели кастрюли.
– Явился? – вылетела навстречу возбужденная Алина. – Раздевайся! Сейчас и с тобой разберемся!
Андрей не стал отвечать и спокойно направился в спальню.
– Нет, ты не прячься! – удержала его за рукав жена.
Продолжая молчать, он стал переодеваться. Спокойно снял галстук и положил его на кровать. Рука нащупала какие-то травы. Андрей посмотрел на покрывало – по нему были рассыпаны засушенные лепестки и соцветия. Он решительно сгреб накидку и вышел на балкон. Вытряхнув, швырнул покрывало обратно и заперся в ванной комнате. Алина что-то отчаянно кричала, барабаня в дверь. Приняв душ, Андрей перебрался в кухню и поставил на плиту чайник.
– А чего это ты приперся? Пусть тебя твоя мадам кормит!
– Мой дом – здесь.
– А я не буду тебе больше готовить! – Алина заслонила собой холодильник. – Питайся там!
Тополевский вышел и стал одеваться. Жена истошно закричала: «Не пущу! Попробуй только уйти». Он посмотрел отчужденно и вышел.
Купив в ближайшем магазине хлеб, немного сыра, еще что-то по мелочи, Андрей вернулся домой. Разъяренная Алина выскочила из зала рысью: «Что ж ты так быстро, неужели не пустили?» Муж не ответил, приготовил себе ужин, перекусил, вымыл посуду, взял книги и вместе с документами расположился в комнате сына. Жена решительно ворвалась следом. Вырвав из его рук листы, она швырнула их на пол и, топча бумагу, запротестовала:
– Так не выйдет! Нам надо поговорить!
– В таком тоне я говорить не намерен!
– Придется! – Алина демонстративно сбросила всю папку.
Тополевский собрал документы и перешел в спальню.
– Давай, складывай вещички! А я на тебя полюбуюсь!
Андрей прикрыл дверь. Жена перебралась на диван в зале, продолжая выкрикивать упреки и ругательства. Через какое-то время ей надоело молчание мужа. Она распахнула дверь в спальню и потеряла дар речи – супруг мирно спал, отвернувшись к окну.
Маша отложила в сторону энциклопедический словарь и внесла правки в текст. Сын подкрался незаметно и обнял ее.
– Мой руки и – за стол, я только допишу.
– Опять! Работа, всегда одна работа! – выбежал прочь он.
– Миша, вернись, пожалуйста!
– Ну? – он вырос в дверях, но демонстративно опустил веки.