– Позвольте! – возмутилась та. – А вы тут что делаете?
– Живу, – на ходу бросил Андрей и предупредил: – И не советую вам тревожить мою семью и всех соседей!
Бедоносова не нашла, что ответить, и первой сбежала вниз.
Проводив Андрея, Маша разбудила сына. Миша нехотя открыл глаза, недовольно что-то буркнул и перевернулся на другой бок.
– Что приготовить на ужин? Кстати, у нас сегодня будет гость.
– Не злой? – вскочил сын.
– Нет. Это он помог нам получить эту квартиру.
– Значит, хороший. Он что ли хочет на тебе жениться?
Маша растерянно пожала плечами:
– Об этом мы не говорили, но, возможно, жить станет у нас.
– А драться не будет? – насторожился мальчуган.
– Андрей Васильевич точно не будет. Но и ты постарайся не подкачать. А то снова учудишь что-нибудь этакое.
– Сказал же: не буду, – огрызнулся сын. – Я ведь обещал!
– Надеюсь, – приободрила Маша. – Так что приготовить?
– Что хочешь – у тебя все вкусное. И не волнуйся ты так! Ну, подумаешь, влюбилась. Бывает.
Мать опешила от подобной откровенности.
– Что ты сказал? – закашлялась она. – С чего ты взял?
– В зеркало посмотрись, – лукаво улыбнулся парень. – Женись, если человек хороший. Я ведь не возражаю!
– Вообще-то женщины выходят замуж, – рассмеялась Маша.
– Никакой разницы! Бабушка говорит, главное – быть счастливой. А ты будешь? – доверительно уточнил Миша, натягивая брюки.
– Постараюсь.
– Постарайся уж, – доверительно попросил он.
Маша посмотрелась в зеркало и расхохоталась.
Глава тридцать шестая
Мятежные девяностые отметились развалом государственности, разгулом демократии и, как следствие, спадом экономики, что спровоцировало череду армейских перестановок. Передел сфер влияния в обществе не минул стороной и руководство в погонах. Очередная корректировка военной доктрины привела к смене юрисдикции космодрома. Этот процесс должен был обернуться звонкими «разоблачениями» в духе времени, когда новое начальство и стоящие за ним люди пытались оправдать смену власти огрехами прежнего руководства. И чем «громче» были бы выявленные «злоупотребления», тем выше становились шансы придать делу оттенок вынужденной необходимости. Мутная вода безвременья затопила не одно праведное начинание. Космодром был из их числа.
Недавняя смерть Митрофанова заметно сузила круг кандидатов для обличения. Самой значимой и, на взгляд кукловодов, уязвимой фигурой переходного периода стал его заместитель по научно-испытательной работе – Тополевский, стоявший у истоков нового экономического мышления. Широко образованный, юридически подкованный, прогрессивных взглядов полковник как никто другой вписывался в образ «изощренного врага». Честность и порядочность офицера в расчет не брались.
Войдя в кабинет, Андрей не обнаружил на привычном месте переносной вешалки. Внимательно осмотревшись, он заметил на столе следы чужого присутствия: в его бумагах явно что-то искали. Не подав вида, Тополевский разделся, сел в рабочее кресло, достал из папки документы и принялся их изучать. Потянувшись за ручкой, он увидел над входом в кабинет новый государственный герб. «Интересно, откуда он взялся?» Полковник сделал вид, что задумался, стараясь при этом незаметно рассмотреть новинку. «Выходит, я «под колпаком у Мюллера», – констатировал он, продолжая водить ручкой по бумаге. – Что кроется за появлением этой символики? Головин как-то обмолвился, что таким образом контора начинает слежку за неугодными. А причем здесь я? Тоже мне нашли шпиона. Или? Думай, Андрей, думай».
Робко постучавшись, в кабинете появилась сотрудница секретного отдела: «Товарищ полковник, разрешите забрать отработанные документы?» Тополевский встал, жестом пригласив женщину присесть. Он открыл сейф и оценил содержимое. В металлическом ящике был прежний порядок. «Ага, этого ключика у вас, ребята, пока нет!» – удовлетворенно отметил он про себя. Не торопясь, Андрей вернул документы под роспись. Как бы ненароком он уронил бумаги. Медленно собирая их, продолжал незаметно изучать в комнате следы чужого присутствия. «По-моему, камера только одна. То ли в средствах ограничены, то ли «врагов» немерено», – мысленно отметил он, ловя себя на мысли, что не стоит расслабляться. Секретчица приняла документы и убрала их в портфель. Отпустив ее, полковник вернулся к работе. В дверь постучали: на пороге показался комендант здания – до неприятного юркий прапорщик с бегающими глазками. Он радостно сообщил:
– Товарищ полковник, докладываю: приказано в кабинеты всех заместителей повесить государственные гербы.
– Так один уже, вроде, имеется.
– Мы не стали вас беспокоить, справились в ваше отсутствие.
– Благодарю за службу, – углубился в бумаги Андрей.
Едва прапорщик удалился, в дверь снова постучали. В кабинет мешковато протиснулся незнакомый капитан.
– Товарищ полковник, – козырнул он, протягивая увесистый сверток. – Вот, вам просили передать.
– Кто просил? – сухо уточнил Тополевский.
– Не знаю… – растерялся гость. – Оставили на вахте…
– Странно, дежурный мне ничего не сказал, – насторожился Андрей и потребовал: – А вы кто? Представьтесь!
– Капитан Крутов, – гость попытался положить сверток на стол.
– Заберите и немедленно выйдите! Кругом! Шагом марш!
Офицер растерялся, схватил сверток и опрометью бросился к выходу. Андрей поднял голову и посмотрел в объектив встроенной в герб видеокамеры. «Стало быть, пытаются скомпрометировать, – размышлял он. – Дешевенькая киношная провокация. Подбросят деньги или еще что-то и предъявят потом видеодоказательства получения взятки. А, может быть, уже подложили и сейчас придут с понятыми?» – он собрал документы, сложил их в папку и вышел.
При появлении Тополевского дежурный встал.
– Я по частям, на весь день, – полковник направился к выходу, но обернулся и уточнил: – Мне ничего не передавали?
– Никак нет, – проверил по журналу записи майор.
Массированная атака на Тополевского усугубилась тем, что происходила в период распада его прежней семьи. Рикошетом в поле зрения органов попала и Маша. «Все, как в твоей любимой классике, – горько пошутил как-то Андрей. – «Без вины виноватые». В результате «общежитский» телефон поставили на «прослушку», а любые перемещения его хозяйки тщательно фиксировались.
…Поеживаясь от холода, Маша вышла из московского поезда с лыжами в руках. Попутчик, одетый по местным меркам просто элегантно, помог ей спустить вещи на перрон и растворился в ближайшем переулке. Женщина внимательно осмотрела платформу. «Встречающие» были на месте. И как в избитом шпионском романе, держали в руках свернутую в трубку газету. Только маскироваться капитан и старлей не считали нужным. Старший по званию взглядом отправил напарника за случайным попутчиком Маши.
Журналистка усмехнулась и, взяв вещи, направилась к остановке такси – войти в переполненный автобус с лыжами было проблематично. Краем глаза она заметила, как капитан бросился к армейскому УАЗику. Маша решила поиграть против правил. Улыбаясь, она уверенно направилась к машине соглядатая. Разгадав ее маневр, офицер, пытаясь избежать незапланированной встречи, запрыгнул на первое сидение, наклонился и долго возился со шнурками своих ботинок. Водитель-солдат с нескрываемым интересом наблюдал за дальнейшим развитием событий. Полагая, что женщина прошла мимо, капитан поднял голову и встретился с ней взглядом. Незваная гостья приветливо улыбнулась: «Товарищ капитан, вы же все равно встречаете именно меня, так заодно и подвезите, – на грани фола пошутила она. – А то груз у меня, сами видите, негабаритный». Маша взялась за дверную ручку, но капитан резким рывком обернулся и изнутри потянул ее на себя. Водитель зашелся в беззвучном смехе. Женщина упорствовала, но офицеру все же удалось не допустить ее в салон. Он отдал приказ, и машина завелась. «Воля ваша. Упустите меня – получите нагоняй от начальства», – визитерша обиженно развернулась и подозвала такси.