Волгин со своим расчетом работал на кабине обслуживания.
– Ракета-носитель заправлена перекисью водорода, – разнеслось над стартом по громкой связи.
– Двадцать четвертому провести уравнивание перекиси водорода, – услышал в своем шлемофоне Антон.
– Есть провести уравнивание! – доложил он.
Пробираясь сквозь гирлянды заправочных шлангов, Антон оступился и, случайно коснувшись корпуса фильтра перекиси, обжег руку. «Что за чертовщина?» – вздрогнул старлей, подув на ладонь. Догадка пришла мгновенно: в заправочных магистралях шла самопроизвольная реакция разложения перекиси, и до беды оставались считанные минуты. Волгин схватил стоявшее рядом ведро и плеснул его на корпус фильтра. Вода, испаряясь, зашипела.
– Боевому расчету покинуть стартовое сооружение! – прокричал он в шлемофонную связь и обратился к руководителю пуска: – Первый, я двадцать четвертый. Обнаружил перегрев перекиси в заправочной магистрали бокового блока. Дайте команду на ее немедленный слив. Принимаю меры к локализации места перегрева.
Антон сорвал с себя шлемофон, который из-за связного провода ограничивал его действия, и бросился к другим ведрам воды, которые по правилам безопасности размещались у каждого из пяти блоков ракеты. Офицер едва успевал сбегать за очередной порцией воды и вылить ее на злополучный фильтр, не давая ему нагреваться сильнее. Что в это время творилось на старте, он в пылу работы не видел. Когда услышал, как перекись потекла из магистралей в специальный сливной колодец, на мгновение силы вдруг оставили его: Антон поскользнулся и упал. Из злополучного заправочного рукава на него попали остатки не слившейся перекиси. Он окатил себя с ног до головы очередным ведром воды, но меховую одежду это не спасло. Она напоминала дерюгу, изрешеченную крупной дробью. Несмотря на это, лицо Антона озарила счастливая улыбка: «Успели!»
На построение боевого расчета после несостоявшегося пуска Волгин вынужден был выйти в испорченном меховом комплекте, отчего стал не в первую шеренгу, как это положено офицеру, а замаскировался в конце строя, в солдатских рядах. Надеждин заметил это.
– Старший лейтенант Волгин, выйти из строя! – скомандовал он.
Антон, не скрывая досады за свой внешний вид, вышел из-за солдатских спин строевым шагом. Вслед ему раздались ехидные смешки. Вид мокрой курицы, не успевшей привести себя в порядок, вгонял в краску и самого офицера. «Зачем же еще позорить перед всей частью?» – в недоумении подумал он.
– Отставить смех! – грозно прервал командир. – Кого-то развеселило, что товарищ Волгин выглядит сейчас так странно? – его вопрос повис в воздухе. – А между тем, он совершил героический поступок, – Надеждин осмотрел строй. – Когда на корпусе фильтра перекиси от перегрева появились цвета побежалости, Волгин мог и должен был покинуть старт, как того требуют правила безопасности, – командир выдержал паузу. – Но он не сделал этого, а принял единственно возможные меры и предотвратил неминуемый взрыв. Тем самым сохранив весь ракетно-космический комплекс и наши с вами жизни, – полковник подошел вплотную к Антону. – Не стесняйся своего вида, товарищ старший лейтенант! Ты – настоящий герой, – и он пожал офицеру руку.
Строй слушал затаенно. Каждый на мгновение представил жуткую картину после трагедии, и тем ценнее становились действия этого насквозь промокшего человека.
– Начальнику штаба подготовить представление о награждении старшего лейтенанта Волгина государственной наградой! – приказал командир и добавил, обращаясь к Антону: – Встать в строй!
Те три шага, что офицер преодолел до своего места в строю, он запомнил надолго. Ему, простому старшему лейтенанту, товарищи аплодировали, будто Герою Советского Союза. На глазах Антона появились слезы. Скрывая их, он опустил глаза.
После проведения заключительных операций на старте Митрофанов, Тополевский и Волгин собрались идти на мотовоз. Антон надел остатки мокрой меховушки, но тут же сбросил ее. На полу образовалась внушительная лужица. Тополевский печально посмотрел на то, что осталось от куртки, и предложил:
– Не хочешь брать мою, пошли на вещевой склад, попросим новую. Смотри, какой мороз. Ты свалишься с воспалением легких.
– Это бесполезно, у Буратины сейчас и снега не допросишься.
– Давайте так, – предложил Митрофанов, – вы дуйте на склад, а я забегу в казарму и на всякий случай захвачу для Антона свою старенькую шинельку. Лучше, чем ничего. Встречаемся в мотовозе.
В складском помещении было немногим теплее, чем на улице. Начальник вещевого склада прапорщик Буравин, за длинный нос и постоянные ссылки на героя детской сказки в простонародье именуемый «Буратина», подняв воротник новехонькой меховушки, сидел прямо на столе и с аппетитом уплетал тушенку. Ни слова не говоря, он мельком посмотрел на гостей, нехотя отставил банку в сторону и жестом предложил Антону показать куртку.
– Хана, – сплюнул он. – Загубил ты, паря, вещь. Пиши – пропало.
– Палыч, будь человеком, замени Антону куртку! Как ему на старте работать в такой мороз? – простодушно предложил Андрей.
– Наслышан я про ваши подвиги, – хмыкнул служивый. – Куртки в перекись совать вы все герои. А я потом добывай для вас новые. Амуниция, дорогой мой, на деревьях не растет, – ответил прапорщик категорическим отказом. – И я вам не Буратина, чтобы сажать куртки на Поле чудес. Так что жди, Волгин, следующей выдачи.
Антон потупил глаза и вышел со склада как оплеванный.
– Я же говорил, что у него даже зимой снега не выпросишь!
– Выдаст Буратина тебе куртку, никуда не денется, помяни мое слово, – пообещал другу Тополевский.
Уже на следующий день перед заступлением в караул Андрей приступил к операции «Возмездие». Зная, что Буравин уходит на мотовоз загодя, старлей дождался, пока тот опечатает склад, незаметно пробрался к двери и нарушил целостность слепка с печати. Во время приема караула разводящий доложил Тополевскому о нарушении.
– Вызывайте на склад Буравина, – потребовал офицер.
– Товарищ старший лейтенант, он уже в мотовозе готовится «козла» забивать, – посмотрел на часы сержант.
– Успеете. Вызывайте!
Через некоторое время, дрожа от возмущения, в комнату ворвался Буратина.
– Где начальник караула? – нервно уточнил он у солдата, не обнаружив на месте Тополевского.
Весь дерганный и крученный, Буравин начал шнырять по караулке, заглядывая в каждое помещение. Он беспрестанно смотрел на часы и, чувствуя, что опаздывает на мотовоз, тихо матерился.
– Слушай, – взорвался он, найдя, наконец, Андрея, – давай быстрее – я же опаздываю!
– А что у вас за вопрос? – «удивился» сослуживец.
– Ты чего дурака валяешь? Кто меня вызвал склад опечатывать!
– Так это вы склад не сдали? – как можно равнодушнее уточнил начальник караула. – Предъявите документы!
– Ты что, издеваешься? – опешил Буратина, но не стал спорить и достал удостоверение личности. – На!
Андрей не спеша взял документ и принялся его изучать.
– Иван Павлович, а где документы, подтверждающие ваше право на вскрытие-закрытие вещевого склада? – уточнил он.
– Не понял! Ты что, забыл, кто я такой?
– Успокойтесь, пожалуйста! – повысил голос Андрей. – Напоминаю вам, что военнослужащие по службе должны обращаться друг к другу на «вы», – он жестом остановил попытку Буравина возразить. – Если вы не предъявите соответствующих документов, буду вынужден задержать вас и доложить по команде.
– На складе у меня эти бумажки, – поник прапорщик. – Выпускай… – он осекся, – выпускайте меня отсюда. Сейчас принесу.
– Выпустите прапорщика Буравина, – приказал Андрей караульному.
Иван вернулся только через четверть часа и протянул изрядно помятый листок бумаги. Тополевский поднес затертый клочок к настольной лампе, пытаясь изучить содержимое.
– Ну и вид у вашего документа, – усмехнулся он, оглядываясь в поисках авторучки.
Буравин бросился к столу и услужливо протянул ее Андрею. Но старлей «нечаянно» уронил находку. Прапорщик взвыл от обиды и полез под стол. Тополевский принялся за изучение ведомости.