– Вижу, тебе уже лучше, – обольстительно проговорил миллиардер, поставив тарелку передо мной.
– Да, есть немного, – неловко кивнула я, с удовольствием отмечая вожделение на его лице в тот момент, когда я снова принялась жевать нижнюю губу, аки верблюд жвачку.
– Приятного аппетита, – подмигнул Иван Пельменный, и для себя ставя тарелку.
– Спасибо, – замешкалась я. Взять в руки вилку и попробовать… Черт, как же это вкусно, как вкусно! Мое подсознание просто завизжало, словно недорезанный поросенок, и, танцуя венский вальс под запилы Раммштайн, ушло в нокаут вверх килем на гладильной доске, судорожно перебирая тараканьими лапками от удовольствия!
Я… я не должна этого есть… по крайней мере, доедать до конца. Но проклятье, какая это вкуснятина! Я даже сама не осознала, как слопала все, и остановилась только в тот момент, когда поняла, что вылизываю тарелку прямо перед мультимиллиардером, который сидел напротив меня, по-прежнему в одном только переднике!
– Прошу прощения, – смутилась я, ставя тарелку на стол и истерично хватаясь за салфетку, чтоб вытереть испачканный нос.
– Ничего, Аня. Я рад, что тебе понравилось. Итак, нам нужно поговорить. Тебе лучше держаться от меня подальше.
– Но… зачем? – томно вздохнула я, направив на него преисполненный обаянием взгляд. Который, правда, пришлось прервать, когда я поняла, что по щеке у меня стекает все еще не вытертый соус! Схватившись за салфетку, я поспешила исправить оплошность, после чего снова посмотрела на Ваню… а он, будто обезумев, схватил мои запястья и, прижав их к стене над моей головой, принялся безудержно, страстно целовать меня! Его язык, извиваясь словно ужаленный угорь, проникал в мой рот, пробирался меж гландами и жадно спускался по моему пищеводу, вырывая из моей груди страстные стоны неземного наслаждения!
– Мне трудно тебе объяснить, – прошептал миллиардер в мои приоткрытые губы. – Для этого ты должна подписать договор о неразглашении.
– Ну… ладно, подпишу, – замешкавшись на миг, согласилась я.
– В таком случае, готовься. Мы немедленно вылетаем на вертолете в мой дом.
– Что? – только и успела крякнуть я, прежде чем Ваня схватил меня за руку и потащил к выходу из номера… эй, постойте-ка! А когда он успел переодеться в элегантный черный костюм?! Он что, меня чем-то накачал, из-за чего у меня начались провалы в памяти?
Не давая мне опомниться, шеф-повар выволок меня на крышу гостиницы, где нас и вправду ждал вертолет! Без лишних слов красавчик усадил меня на место пассажира, пристегнул ремни, вскочил на место пилота и взлетел.
Судорожно вцепившись пальцами в ремни, я только и могла, что испугано дрожать, пока наш транспорт не приземлился на вертолетной площадке элитной многоэтажки. Несколько минут спустя я уже оказалась в огромной квартире, которая, похоже, занимала два верхних этажа.
На журнальном столике гостиной, как ни странно, уже ждали распечатки, вероятно и бывшие тем самым договором о неразглашении. А рядом с ними лежала черная папка для бумаг.
– Итак, начнем, – проговорил Ваня. – Сначала прочти и подпиши договор о неразглашении всего, что сейчас узнаешь.
– Да, конечно, – заикаясь, проговорила я, беря бумажки в руки.
– А после – ознакомься с договором, который лежит в черной папке. И если он тебя устроит, если ты его подпишешь… тогда так и быть. Это будет твой осознанный выбор быть со мной.
– Конечно, я с радостью подпишу его! – воспрянула духом я и уже бросилась было искать, где там поставить подпись… как вдруг к стеклу пентхауса прилип уже знакомый мне вомпэр в семейках!
– Никогда, Аня! – в ужасе закричал он. – Никогда не подписывай того, чего не читала! Беги, беги, глупая невинная овечка!
– Вот же дрянь! – прошипел Ваня и выхватил из-под дивана арбалет, из которого принялся палить в вомпэра! Просто чудом последнему удалось увернуться от запущенного болта и улететь в ночь.
От увиденного мое подсознание сыграло в «Подземелья и драконы», конвульсивно пританцовывая танец маленьких утят на краю пропасти в ночь полнолуния, нюхая запах английских роз, растущих вдоль сортира у деревенской мужской бани. Несколько секунд я удивленно моргала, а потом посмотрела на Ваню.
– А после того, как я это подпишу… после этого мы с тобой займемся любовью, да?
– Нет, Аня. Во-первых, я не занимаюсь любовью. Я трахаюсь... жестко.
Интересно, что он этим хотел сказать? То, что такой зверь в постели? Или то, что дрочит наждачкой, постукивая яйцами по терке?
– Во-вторых, ты еще не подписала все бумаги. В-третьих, ты не знаешь, что тебя ждет. Возможно, ты захочешь передумать. Помни, ты можешь уйти в любой момент.