— Пожалуйста…
— Чего вам угодно, миссис Грей? — шепчет Кристиан мне на ухо. Он уже почти лежит на мне, и я чувствую силу его желания.
— Тебя…
— А я хочу тебя, любовь моя… моя жизнь…
Я снова оказываюсь на спине. Он быстро поднимается, одним движением освобождается от брюк и трусов и предстает передо мной во всей восхитительной и устрашающей готовности. Тесная комната заполнена его красотой и желанием. Он наклонятся, стягивает трусики и смотрит на меня сверху.
— Моя… — беззвучно шепчут губы.
— Пожалуйста… — молю я, и его губы кривит усмешка — похотливая, искушающая, непристойная усмешка.
Кристиан возвращается к кровати и покрывает поцелуями мою правую ногу. Достигнув вершины, он раздвигает мне ноги…
— М-м… какая у меня женушка… — бормочет он и…
Я закрываю глаза, полностью отдаваясь во власть этого проворного, ловкого и изобретательного языка. Мои бедра движутся, подчиняясь заданному им ритму — вверх-вниз, взад-вперед, по кругу. Он сжимает их, стараясь удержать, усмирить, но при этом не прекращает восхитительную пытку. Я улетаю все выше…
— Кристиан…
— Нет… еще нет… — Его язык, проделав путь наверх, ныряет в ямку пупка.
— Нет! — Черт! Я чувствую его усмешку, чувствую животом.
— Вы такая нетерпеливая, миссис Грей. У нас еще много времени до Изумрудного острова. — Он награждает поцелуями мои груди, захватив губами, тянет левый сосок и смотрит на меня. В его глазах — тьма тропического шторма.
Ого! А я уже и забыла. Европа.
— Я хочу тебя… пожалуйста…
Он нависает надо мной, опускается, удерживаясь на локтях, приникает ко мне носом, и я глажу его по сильной, широкой спине, рельефным ягодицам…
— Миссис Грей. Мы готовы угодить вам. — Его губы касаются меня легко, словно крылья бабочки. — Я люблю тебя.
— Я тоже люблю тебя.
— Открой глаза. Я хочу тебя видеть.
— Кристиан… о… — Я тихонько вскрикиваю — он медленно входит в меня.
— Ана… о, Ана, — выдыхает он и начинает…
— Ты что это делаешь? — кричит Кристиан, и я выныриваю из чудесного сна. Весь мокрый и прекрасный, он стоит у моего шезлонга и сердито смотрит на меня.
Что? Что такого я сделала? О нет… я лежу на спине и… Черт, черт, черт. А он точно сумасшедший.
Глава 2
Я растерянно моргаю. Сна как не бывало, сладкий эротический сон растаял.
— Лежала лицом вниз, должно быть, перевернулась во сне, — невнятно бормочу я в свое оправдание.
Кристиан готов испепелить меня взглядом. Наклоняется, подбирает бикини и бросает мне.
— Надень! — шипит он.
— Но никто же не смотрит.
— Смотрят, ты уж мне поверь. А уж Тейлор и секьюрити наверняка наслаждаются зрелищем!
Черт! Ну почему я постоянно о них забываю? Охваченная паникой, я торопливо прикрываю груди ладонями. После того неприятного случая с «Чарли Танго» за нами постоянно следуют эти чертовы секьюрити.
— Да, — рычит Кристиан. — А еще тебя мог щелкнуть какой-нибудь мерзавец-папарацци. Хочешь появиться на обложке «Стар»? Теперь уже голая?
Черт! Папарацци! Вот же гадство! Я пытаюсь быстренько натянуть топ, но, как всегда бывает в спешке, получается неловко. Меня трясет. В голове мелькают неприятные картинки той осады, что папарацци устроили возле издательства после известий о нашей помолвке. Кристиан Грей достался мне в пакете с этими проблемами.
— L'addition![5] — бросает он проходящей мимо официантке. — Уходим! — Это уже мне.
— Сейчас?
— Да. Сейчас. — Кристиан натягивает шорты на еще мокрые трусы и надевает футболку. Официантка возвращается — с кредиткой и чеком.
Я неохотно влезаю в легкое платье лазурного цвета и сую ноги в шлепанцы. Официантка уходит. Кристиан хватает свою книжку и «блэкберри» и прячет ярость за большими зеркальными очками. Он напряжен и только что не трясется от злости. Душа уходит в пятки. Все остальные женщины на пляже загорают топлес, и никто не считает это преступлением. Более того, это я выгляжу странно в купальнике. Настроение портится. Мне казалось, что Кристиан увидит в самой ситуации забавную сторону, но его чувство юмора просто испарилось.
— Пожалуйста, не злись, — шепчу я, забирая у него книгу и «блэкберри» и пряча их в рюкзак.
— Теперь уже поздно, — говорит Кристиан спокойно… слишком спокойно. — Идем.
Он берет меня за руку и делает знак Тейлору и двум французским охранникам, Филиппу и Гастону. Эти двое — близнецы. Пока мы загорали, они терпеливо наблюдали за нами и всеми остальными на берегу с веранды. Почему я постоянно о них забываю? Тейлор прикрылся темными очками, и его застывшее, словно каменная маска, лицо не отражает ровным счетом никаких эмоций. Он тоже на меня злится. Так непривычно видеть его в шортах и черной рубашке-поло.