денье вальяжно развалился здоровенный детина, любуясь шипованным кастетом. Бывший пострадавший звонко расхохотался в предвкушении предстоящего веселья, с азартом хлопнул в ладоши и закинул ноги в грязных ботинках на приборную панель. Ехать было велено за город. Тимур вел машину «на автомате». Он никак не мог поверить, что весь этот кошмар происходит именно с ним. Каждый незначительный поворот его головы сопровождался легким, но болезненным порезом, нанесенным остротточенным лезвием ножа-бабочки, сжимаемого в руках мстительного преступника. Линь чувствовал власть, которую возымел над бывшим экзаменатором, он упивался ею, получая неимоверное наслаждение от каждого вздрагивания пораненного тела. Всей своей сущностью он поглощал тот страх, который испытывал Тимур, изо всех своих сил пытавшийся не выдавать своих эмоций. Машина выехала из города и устремилась на извилистую трассу. Через несколько километров показались верхушки старых сосен, и Тимуру было приказано сворачивать на разбитую дорогу, ведущую прямо в лес. Это было действительно безлюдное место. В ближайшей округе не находилось ни деревень, ни дачных поселков - Линь знал, что делал. Убедившись в том, что они достаточно углубились в чащу, Линь скомандовал остановить машину. Тимур заглушил мотор и перевел взгляд на зеркало заднего вида. - Что дальше? - спокойно спросил он. - Не торопи событие, - многообещающе ответил бывший пострадавший, резко разворачиваясь в его сторону. Тимур почувствовал сильную боль с одновременным резким сокращением мышц, вызванными действием электрошокера, и потерял сознание. Когда он снова постепенно начал ориентироваться в пространстве, то осознал, что стоит на коленях на мягкой подстилке из опавшей хвои, крепко удерживаемый с двух сторон подельниками Линя. Все попытки Тимура подняться на ноги сопровождались бурным хохотом и болезненными ударами, заставляющими снова принимать позу унижения. Вначале Линь ходил из стороны в сторону, демонстративно поигрывая холодным оружием, затем, удостоверившись, что Тимур полностью пришел в себя и взор его прояснился, остановился напротив обездвиженной жертвы. Он хищно навис над Тимуром и с театральной задумчивостью слегка склонил голову на бок. - Так, так... Кто тут у нас попался? - в его голосе сквозили неподдельные нотки самоуверенности, и Тимур окончательно понял, что у него не осталось никаких шансов на спасение. Линь слегка приподнял его голову за подбородок. - А ты ничего...наверное бабам очень нравишься, - задумчиво произнес Линь, пристально глядя в горящие дремлющим пламенем темные глаза. Его товарищи дружно заржали. Их раскатистый хохот гулко разнесся по лесу, и сосны, шумевшие у самого неба своими макушками, испуганно вздрогнули и зашелестели еще сильнее. - Наверное, - Тимуру было все равно, что отвечать. Его судьба находилась в жестоких руках этого человека, но было совершенно ясно, что тот не упустит своего шанса поквитаться за нанесенную обиду. - Вот что я решил, - Линь нарочно растягивал слова, чтобы причинить своей жертве как можно больший моральный вред, - ты не видишь очевидного, а, возможно, даже и не хочешь видеть. Ты друга моего убил, за это придется ответить. Вас, хачей, давил и давить буду. Но медленно и ненасовсем, - с этими словами он приблизил острие ножа к лицу Тимура. Тимур крепко зажмурился, так крепко, чтобы его палач не видел страха в карих глазах. За эти секунды все яркие моменты жизни промелькнули цветными слайдами, моменты, повториться которым уже было не суждено. Прислушиваясь к собственным ощущениям, Тимур вдруг понял, что с ним ничего не происходит, - какая-то гнетущая тишина поглотила все вокруг. Он осторожно приоткрыл глаза, растерянно озираясь по сторонам - ничего не изменилось: Линь стоял напротив, сжимая нож в боевой готовности, его друзья продолжали удерживать Тимура на коленях, и он чувствовал, как их мускулы уже начинают дрожать от напряжения. Его движения словно послужили сигналом к действию. Линь быстро кивнул здоровенному детине, и тот по команде левой рукой схватил Тимура за волосы и слегка оттянул его голову назад. - А теперь смотри на меня, - Линь приблизил к Тимуру свое безобразное лицо, - смотри и запоминай, как полноценно выглядит мир, - с этими словами он быстрыми движениями зафиксировал раскрытые веки своей жертвы, больше не позволяя им сомкнуться. Тимур еще сильнее распахнул глаза от ужаса, поняв, какую злую пытку приготовил для него озлобленный безумец. Оскалившись, Линь начал медленно погружать в глазное яблоко жертвы острое лезвие, методично поворачивая его то вправо, то влево, тихо напевая: - Динь, дон. Мой метроном. Увидишь такт. Вот так. Дикий крик нарушил лесное спокойствие. С осины испуганно вспорхнула стайка синиц, заставляя дрожать осиротевшие ветви. Линь сделал шаг назад, любуясь своей работой. Здоровяк брезгливо отвернулся, а бывший потерпевший, бросив беглый взгляд на изуродованное лицо Тимура, цинично произнес: - Ну ты мастер. Недаром в школе на собаках тренировался. Линь поморщился от одного напоминания о грехах своей юности и вытер нож об одежду Тимура: - С него хватит. Отпускайте. По команде парни перестали удерживать Тимура, и тот упал на траву, выгибаясь от дикой боли. Глазная жидкость вязкими прозрачными тяжами стекала по щеке, затем по шее, впитываясь в воротник рубашки. Тимур обеими руками пытался остановить этот ручей ускользающего зрения, но было слишком поздно. - Извини, что сделал тебя чуть-чуть некрасивее, - насмешливо сказал Линь напоследок, - зато теперь ты будешь лучше видеть жизнь во всех ее проявлениях. Тимур не понимал, что ему говорят, он не видел, не слышал, не думал... Все место в сознании занимала боль и опустошенность, боль и темнота... Он не видел, как жестокая компания уселась в его машину и уехала. Как в бреду, как в дурном сне Тимур нашел в себе силы, чтобы встать и побрести почти наугад, с трудом придерживаясь лесной дороги, навстречу оживленной трассе.