Мелани оказалась классной, не зря в нее Тони влюбился. Она была рыжеволосой, голубоглазой копией Одри Хепберн, с таким же светом в глазах. Поначалу Джун ей завидовала, но со временем начала молча восхищаться. Благодаря Мел, у нее прибавилось стиля и уверенности в себе. Только вот постоянно хотелось обрезать непослушные кудри, которые свисали до талии, но Мел просила не делать этого.
Подруга подошла к их столику и грациозно опустилась на стул. На подносе она принесла только салат и воду.
– Привет, меня директор задержал. Просил, чтобы я взялась организовать Майский день. – Мелани отпила воды и, оглядевшись, шепнула: – Он так смотрит на тебя…
– Да? – с надеждой спросила Джун и резко повернула голову, впиваясь взглядом в Криса… Но тот обнимал Сиенну, которая увлеченно о чем-то рассказывала.
– Тони. Тони смотрит, – уточнила Мел, и плечи Джун поникли.
– Мы поссорились вчера, – вздохнула она.
– Почему?
– Э-э…
Не то, чтобы нужна была причина. Оно само собой получалось. Как рефлекс: если в комнате Тони – жди ссору.
– Он мои шоколадки выбросил. Нашел заначку в библиотеке, – приврала Джун: шоколадки остались целы в итоге. Она их отвоевала.
Дело в том, что Джун хранила стратегические запасы среди книг. Высокие стены были «обшиты» полками, но два длинных стеллажа стояли торцом к ряду узких высоких окон, создавая проход. Самое подходящее место, чтобы спрятаться, как мышка, и лопать шоколадку.
Тони там прятал сигареты. Джун их втихаря выбросила вчера вечером, чтобы не портил здоровье, а он попытался уничтожить ее шоколадки в отместку.
Это было смешно, если честно.
– Тони, отдай! Мне нужен сахар, когда я сильно устаю!
Выше на голову, он был гибким, худощавым и почти-что-симпатичным. Ну, то есть, не совсем уродом.
– Сахар не полезнее никотина, так что нет. Будем здороветь вместе, Бэмби.
Тони – о чудо! – тоже улыбался, хоть и поджимал губы, пытаясь выглядеть строгим. Он стоял в узких брюках и сером свитере, оттенявшем глаза. Контрастный свет библиотеки подчеркивал четкие линии скул.
– Перестань, – предупредила она и насупилась, сдерживаясь, чтобы не расхохотаться, настолько веселой и одновременно обидной казалась ситуация.
– Где мои сигареты, малявка? – повторил наглец, но Джун медленно покачала головой:
– Не будешь ты курить в этом доме.
– Что еще мне нельзя в моем доме? – вскинул он бровь.
У него были красивые прямые брови вразлет, темные, в меру густые, без фанатизма. Пожалуй, это единственное, что нравилось в нем… Ну, может, еще ямочка на щеке, когда он улыбался… И губы. Хм-м… Интересно, он только целовался с теми девчонками, которых приводил домой, или…
– Джун? – раздался напряженный оклик.
Она в ужасе отвела взгляд в сторону, испугавшись, что Тони мог прочесть ее мысли, и поправила воротник школьной блузки.
– Да делай ты, что хочешь! – психанула она и приказала: – Верни мои шоколадки немедленно!
Пачк с «твиксами», которую держал этот доморощенный король , тут же взлетела вверх, когда он поднял руку и ответил:
– Только равноценный обмен.
…Но и он больше не веселился. Тони смотрел хмуро, словно ему надоел этот цирк, и явно мечтал уйти, но не желал сдаваться. Как всегда, должен был настоять на своем даже в мелочи.
– Я жду, – холодно сказал он.
Джун покраснела. Она не знала почему. Не понимала, какого черта не получалось снова посмотреть врагу в глаза. Разозлившись на себя, она ступила к нему и толкнула ладонями в грудь, как в каменную стену, не иначе. Толкнула еще раз, но он не сдвинулся. Они замерли друг напротив друга, и Джун растерялась.
Я боюсь его, что ли?!
Как во сне, она снова коснулась его, ощутив под ладонью тепло, и задержала дыхание; пальцы онемели и перестали слушаться.
Она не увидела, а почувствовала, как Тони опустил руку с упаковкой.
– Держи, Бэмби. И больше не смей брать мои вещи, – тихо, сдавленно сказал он и сделал шаг назад.
И она выдохнула наконец.
…Что это было? С ума сошла! Откуда оно вообще взялось в ней – это вязкое, пугающее чувство, что кислорода не осталось на планете?
Очнись, это же Тони! Он тебя со свету сживет, только повод дай!
– Джун! Джу-у-н! – Голос Чейза вернул в кафетерий, к ягодному морсу. Друг тормошил ее, подгоняя: – Допивай быстрее, занятия начинаются.
– Да, конечно, – улыбнулась она рассеянно.
…А сердце трепыхалось в груди, как у загнанного зайца. Точнее, как у этрусской землеройки: 25 ударов в секунду – это вам не шутки. Да какие уж тут шутки, если Джун избегала Тони сегодня, словно была виновата перед ним непонятно за что. Назойливое, поедающее изнутри удушливое чувство напоминало именно ее – вину. Любимое чувство Джун, которое теперь пахло сигаретами и шоколадками.