Я должен был поговорить с ней о Гвиру. Как бы Лаэ мне ни нравилась, она могла оказаться убийцей.
- Лаэ...
- Даже не начинай обвинять меня, Сорг! - гневно отрезала девушка, а зверь открыл глаза и рыкнул в мою сторону. - Я не убивала старика.
Я растерялся.
- Кто же тогда?
Девушка странно посмотрела на меня. Затем нахмурилась и неспешно, изучая мою реакцию, произнесла:
- Скорее всего, это Белый. Объединимся и атакуем его!
- Брось! Вы всегда с ним цапались. И ты позволяешь этому влиять на свои выводы?
- Я ничего такого не позволяю, просто он чудовище и это совершенно в его стиле, Сорг!
- Убивать учителей?
- Убивать! Убивать невинных!
- Ну, у остального человечества другое мнение на этот счет, все же эти твари...
Лицо Лаэри исказилось гневом. Я почувствовал, как нечто окутало разум черной пеленой и стало ввинчиваться в виски.
В почерке удара сквозили две линии, словно меня атаковала пара сплетенных воедино сознаний: человеческое и животное, разум Лаэ и Vorl-а.
Атака смяла щиты и проникла дальше. Девушка не разбираясь отбросила личину, которую я поддерживал на поверхности сознания. Она рисковала: оставь я ловушку в ложной сути, Лаэ, не заметив ее, была бы отрезана от собственного тела.
Так, в общем-то, и произошло: когда она коснулась истинной памяти и принялась подавлять мою волю, ловушка захлопнулась.
Я ощутил, как стали рушиться грани ложной сути. Воля Лаэ оказалась временно заперта "под завалами" личины и лишена энергии тела.
Ментальным клинком я пронзил ее сознание и...
Я сразу понял, что эта личность истинная.
Во-первых, потому что Лаэ была Сестрой зверя, животная суть все еще занимала важное место в ее психике, а у животных не бывает осознанных ими личин.
А во-вторых:
Отец держал меня за горло. Из его провонявшего брагой рта вырывались пьяные слова о том, что он будет делать со мной дальше...
На миг я утратил концентрацию, и Лаэ яростно вышвырнула меня из своей психики.
Я жадно хватал воздух. Когда ты видишь чье-то воспоминание, ты не только наблюдаешь его, но и переживаешь всеми органами чувств.
- Если ты расскажешь им, - тихо сказала Лаэ, - то, обещаю, я обрушу на тебя не только силу этого малыша, а подниму из глубин недобитого учителем Алого левиафана.
Она развернулась и зашагала прочь, Vorl засеменил следом.
<p>
***</p>
Однажды homo sapiens достигли того, что позже назвали "Скрытой критической массой". Некоторые сводят это к превышению человеческого населения, другие - к более абстрактным категориям, вроде планетарного опыта. Так или иначе, появились мы, homo animus. Не было ни постепенной мутации, ни длительной адаптации. Случилось принципиально иное, лавинообразное преобразование сознания, в первую очередь на уровне информационном. Лишь некоторая мутация эпифиза физически свидетельствовала об изменении вида. На Земле, наконец, дооформилось и родилось то, что раньше лишь проявляло себя на зачаточном уровне. Истории, связанные с метафизическими переживаниями, психо-энергетическими проявлениями, воспоминания о прошлых жизнях, связность людей посредством коллективного бессознательного - все это были лишь проявления не рожденного, но формирующегося младенца, изредка "пинающего мать в живот". Появился полноценный информационно-энергетический элемент, окольцовывающий разум. По сути, Осознанное перестало быть заложником Бессознательного, а эмоции и инстинкты - оковами разума. Возникший элемент стал не барьером, но символической связью между теперь уже двумя полноценными, равными образованиями: бессознательным и осознанным. И этот элемент назвали Второе дитя или же, по-простому, Душа.
<p>
***</p>
Волны с рокотом бились о камни. Визжащий ветер кричал нам, чтобы мы убирались прочь. Океан пришел забрать то, что хотел, но мы вознамерились ему помешать. Лаэ, конечно, ладила с этими тварями, но остальное человечество для них являлось не более чем кормом.
Я и Белый приближались к гигантскому темно-зеленому Itli.
Членистоногая тварь "присосалась" к берегу, на котором стояла крошечная рыбацкая деревушка, и ждала, пока ее симбионты завершат подготовку к трапезе.
Они жили на теле гиганта, защищаясь тем самым от крупных хищников, а взамен помогали Itli питаться вкусным сухопутным деликатесом. Будучи невероятно шустрыми и малозаметными, симбионты выбирались на сушу и атаковали жертв, парализуя тех ядом. После чего на берег прибывал и сам Itli.
- Белый берет гиганта, один! - услышал я монотонный голос своего спутника.
Так получилось, что все мы: и я, и Лаэ, и Кай, и даже Хем были, ну... одинаковыми, что ли. Все мы делились друг с другом своими историями, мыслями, дружески сокращали имена друг друга.
Все, кроме Белого. Он всегда говорил о себе в третьем лице и называл нас полными именами. Никогда толком ничего не рассказывал, лишь изредка вставлял короткие комментарии. Белый любил оружие и Белый любил драться... и, наверное, Лаэ была права, считая, что он любил убивать.