— Мартин, это не ты запустил «Ласточку»?
Я не зря спрашивал Мартина: профессор очень любил этого расторопного и способного парня, таскал его с собой по всему кораблю и много с ним занимался. Мне казалось, что старик собирался сделать из него космонавта.
— Нет, сэр, я не подходил к пульту.
— А может, кто-нибудь из вас?
— Мы тоже не подходили к этому… — Мария никак не могла найти нужное слово, — шкафчику, сэр. Сабина укладывала куклу в кресло, а Джек все время был около меня.
— Но, черт возьми, надо же разобраться, где мы находимся? Март, как здесь открываются иллюминаторы?
— Кнопка жёлтая на пульте, справа от вас, сэр.
Я и не обратил внимания, что занял кресло командира корабля, не до того мне было. Справа и слева около кресла стояли маленькие пульты. На правом около жёлтой кнопки была надпись: «Обзор».
Иллюминаторы открылись бесшумно. В верхнем была чернота и звезды, в правом боковом — огромный голубой шар.
— Внимание! — раздался откуда-то голос профессора, — всей команде отправиться в столовую на завтрак. Пища находится в шкафу № 1. Завтрак на человека: одна туба № 1, две тубы № 2, две тубы № 4.
«Значит профессор в корабле, — подумал я. — Тогда не страшно».
Сознание, что есть кто-то, кто может решать за нас, немедленно меня успокоило.
— Я хочу есть, — захныкал Джек.
Очень не хотелось покидать уютное кресло и снова заниматься эквилибристикой, но голод — не тётка, пришлось вставать. Я отцепился и перебрался к креслу Мартина:
— Март, ты двигайся сам. Это не трудно. Держись за петли и скобы. Ну, смелее, если что — я тебя поймаю.
Март сверкнул белками глаз, казавшимися голубыми на фоне тёмной кожи лица, и оставил своё кресло. Видимо, предыдущие уроки пошли на пользу, потому что он довольно мягко вспорхнул к потолку и поплыл вдоль него к выходу.
Следом за ним отцепился Джек и с громким криком: «Я сам!» пулей полетел к потолку, потом пробрался к выходу.
Лучше всех управилась Мария, она тихо оттолкнулась от кресла и медленно всплыла к потолку. Сабина сама боялась, пришлось мне отцеплять её и нести на своих плечах. Когда мы вплыли в столовую, профессора там не оказалось, чем я был очень огорчён.
Начали завтрак, не ожидая дополнительной команды. Туба № 1 содержала какую-то жидкую смесь, по вкусу похожую на овощной суп-пюре, туба № 2 — что-то мясное, паштет-не-паштет, но что-то вроде этого. Туба № 4 — ананасный сок.
Не обошлось без приключений: Джек надавил на тубу, не взяв конец в рот, жидкость вылетела из неё, свернулась в шар и поплыла в воздухе. Пришлось дать ему другую.
Удивительный это был завтрак, если посмотреть на нас со стороны! Представьте себе: посреди комнаты головой вниз висит здоровенный дядя (это я) и что-то сосёт из большого тюбика, рядом с ним, головой вверх, примостилась белокурая девчонка в белой кофточке и чёрной юбочке и тоже высасывает тюбик.
Несколько в стороне от них, держась рукой за стену и подогнув одну ногу под себя, почти опершись на спину, сидит-лежит ещё одна девочка постарше, черноволосая, в такой же одежде.
Мальчишка висит посреди комнаты, растопырив руки, а около шкафчика параллельно полу плавает подросток-негритёнок, засунув свою курчавую голову в шкафчик так, что её почти не видно, — ни дать, ни взять, корюшка, заплывающая в гнездо.
Видел я когда-то такой рисунок. Кажется, в учебнике зоологии.
Сразу же после завтрака, в том же порядке (Сабина у меня на плечах) мы двинулись в кают-компанию. Маленькому Джеку страшно понравилось, как путешествует Сабина, и он вцепился в Марта.
После завтрака дети быстро уснули, да и меня клонило ко сну. Голос профессора приободрил меня и успокоил. Раз профессор в корабле — ничего страшного не произошло, он сумеет посадить «Ласточку» на Землю. Почему-то я был уверен, что мы сядем, ведь с нами нет ни одного человека команды! Только почему он от нас прячется?
Джек во сне всхлипнул, позвал маму, и почти сразу после этого я уснул.
Разбудил голос профессора:
— Внимание! Внимание! «Ласточка» находится на круговой орбите на высоте 38802 километра над землёй. Период обращения — 24 часа 22 минуты. Начальная программа выполнена. Через четыре часа пятнадцать минут включаются основные двигатели. Всей команде пообедать и занять амортизационные камеры. Ускорение — пять «ж», оставаться в креслах — опасно для жизни. Обед — туба № 2, две тубы № 3, две тубы № 6. Камеры должны быть заняты за час до включения двигателей.
Сразу же после этих слов включился метроном, во всех помещениях корабля слышно было его мерное тиканье.
Я надеялся, что появится профессор. Но его все не было и не было, а метроном торопил.
С обедом управились быстро.
Я медлил, все ждал профессора, но времени оставалось мало.
«Будь что будет», — решил я, и мы отправились в отсек амортизационных камер. Каждая камера представляла собой ванну, герметически закрывающуюся специальной крышкой. Ванна заполнялась какой-то жидкостью, в которой человек должен был плавать в скафандре. Кабель в толстой оплётке и несколько трубочек соединяли скафандр со стенками камеры.
Первым уложили Джека. Мария раздела его, а я и Мартин засунули в скафандр. Сабина, Мартин и Мария в свои скафандры влезали сами. Я только подсоединял кабель и трубочки и закрывал крышки.
И тут я растерялся: всех я уложил, а как быть самому? Кто подсоединит мне кабель и трубки, закроет крышку? И где профессор? Хотя, может быть у него есть отдельное помещение, и там тоже есть камера? В ответ на мои мысли прозвучал голос:
— Внимание! До включения двигателей остаётся час. Командиру корабля проверить работу камер и занять свою.
Как проверять камеры, я не знал. Огляделся. Справа на стене находился большой пульт. На нем светились четыре зеленые лампочки. Они горели возле номеров камер, в которые я уложил детей. Многочисленные приборы показывали разные отсчёты. Над ними были надписи: «Пульс», «Дыхание», «Давление» и т. д. Может быть специалист сумел бы в них разобраться, но мне они ничего не говорили. Возле лампочки № 1 — надпись «Командир».
Я осмотрел все камеры. Камера № 1 отличалась от всех остальных. Во всяком случае, все трубки и кабель подсоединены к скафандру, ванна была пустой. С правой стороны, около того-места, где должна быть правая рука, маленький пульт с тремя кнопками «Включение камеры», «Связь с командой», «Разгерметизация».
Я ждал профессора. На всякий случай, поискал другую камеру, выполненную по типу командирской. Нет, не было второй такой камеры, в которую я мог бы влезть без посторонней помощи.
«Почему нет профессора? Зачем он от нас прячется?»
Единственно правильную мысль, что профессора в корабле нет, я упорно отгонял от себя.
— Внимание! На занятие камер остаётся пятнадцать минут!
«А вдруг профессор ранен и не может сам прийти в отсек?»
Холодный пот прошиб меня. Я бросился к выходу из отсека. Надо найти профессора, помочь ему! Дверь не открывалась. Я дёрнул ручку — все напрасно, напирал плечом — безрезультатно. И тут только разглядел на дверях надпись: «Перед стартом закрывается автоматически при отсутствии людей в отсеках».
— Профессора на борту нет! — мысль, которую я до сих пор отгонял от себя, но которая все время жила где-то в глубине, всплыла теперь как наиболее реальная.
— Внимание! На занятие камер остаётся пять минут! Дальнейшее промедление опасно для жизни!
Я влез в скафандр, улёгся в ванну. В рот взял кончик трубочки питания, запястья охватили датчики, прикреплённые к скафандру. Окинул ещё раз взглядом пульт: все четыре лампочки светились ровным зелёным светом. Откинулся на спину и нажал кнопку «Включение камеры». Открылся какой-то кран, жидкость стала заполнять камеру, одновременно крышка пришла в движение и опустилась на ванну. Я лежал в тёмном гробу.
— Внимание! — раздался в ушах голос профессора. — До включения двигателей остаётся пять минут.
Нажал кнопку «Связь с командой». Снова раздался голос профессора (позднее я убедился, что все автоматы на корабле говорят голосом профессора):