Фил провёл рукой по воздуху, рисуя серебристо-дымчатые кольца. Эссари улыбнулась, и он сам улыбнулся вместе с ней. Этот фокус для него пустяк. Магия давалась Филу легко, без напряжения, он быстро осваивал всё новые и новые приёмы. Одобрительные взгляды учителей ему льстили, но куда больше удовольствия доставлял заливчатый смех Эссари.
Он радостно посмотрел на подругу, ожидая похвалы, но Эссари больше не наблюдала за плывущими кольцами над головой. Её взгляд был устремлён куда-то в сторону.
Фил в недоумении повернулся и замер, до боли сжав кулаки. Его охватила чёрная колючая злость, бившая набатом в голову. Из-за деревьев вышел человек.
Высокий, с вьющимися тёмно-каштановыми волосами, волевым подбородком и стальными насмешливыми глазами. Сын Пятого Мастера.
Гермион.
Фил терпеть не мог этого надменного наглеца, считающего, что ему всё можно. Конечно, папочка-Мастер вступится за сынка, выручит из очередной передряги. А сын сегодня снова пойдёт шататься с дружками и, может, даже попробует курить.
Фил врал сам себе и знал, что врёт. Но невозможно было видеть, как загораются глаза Эссари при виде этого кичливого хвастуна. Что в нём такого нашли все девочки?
Но Эссари не такая. Совсем не такая.
Фил очень на это надеялся.
***
— Эсси, он неисправим, и ты это знаешь. Такие люди… Они не меняются. Гермион целыми днями пропадает чёрт знает где, кутит, играет, проматывает деньги… А что потом? Наркотики и тюрьма? Неужели ты правда веришь, что сможешь его изменить?
Ему семнадцать, и он уже не Фил — Фиодел Эдсвил, самый многообещающий из молодых волшебников. Но магия — опасная штука, появились и первые следы опытов. Гетерохромия. Не страшно, жить можно, но…
Конечно, над ним смеялись, не в глаза, за спиной. Прямо насмехаться никто не рискнул бы. За Фиоделом уже закрепилась репутация человека, не лезущего за заклинанием в карман. Он не дрался — магические дуэли были запрещены в Ордене — но наглядно показывал, что может сделать, если захочет.
Фиодел бросил вызов только один раз, когда подвыпивший волшебник прицепился к Эссари. Неудачливого ухажёра еле откачали, а с самим Эдсвилом с трудом справились двое мужчин.
В библиотеке Ордена уже лежит его собственная книга заклинаний, Мастера души не чают в нём, Асандр видит юного Эдсвила своим преемником.
Лучше бы зятем.
— Ты не понимаешь, Фил. Он на самом деле очень хороший в душе. — Эссари задумчиво улыбнулась, и Фиодела затрясло от этой улыбки, потому что она предназначалась не ему. — Знаешь, я… Мне кажется, я влюбилась.
Его словно выжгли изнутри. Фиодел до последнего не верил, убеждал себя, что это лишь мимолётная влюблённость, увлечение, которое скоро пройдёт. С кем не бывает, так ведь? Эссари обязательно увидит подлинную сущность этого позёра и разочаруется в нём, а он, Фиодел, признается ей в любви и сделает предложение. И она, может быть, согласится…
Он умирал от ревности и сомнения, шептал как в бреду: «Эссари…»
А потом увидел её первый поцелуй. С Гермионом.
***
Весело играл свадебный оркестр. Гости пили торик и смеялись, хохотали дети, играя в догонялки, официанты в безупречно белых рубашках предлагали закуски. Все свои, никого чужого. Даже повар и тот из семьи волшебников.
Ликующая природа, казалось, сама благословляла брак дочери главы Ордена Скрытых и сына Пятого Мастера. «Какая прелесть, — шептали гости, — какая гармоничная пара, как изумительно они смотрятся друг с другом».
Эдсвил так часто кивал, что накрахмаленный воротник натёр шею; щёки болели от постоянных улыбок. Внутри царапалось отчаяние.
Не его Эссари назовёт мужем, не с ним придумает традицию, не в его домом войдёт на правах жены.
Они стояли рядом, сияющие и счастливые: ослепительно красивая, в венке из белых лилий — она и гордый, облачённый в строгий чёрный — он.
Эдсвилу хотелось растерзать Гермиона, отплатить за все унижения, которые он вытерпел по его вине, за все насмешки и издевательства, за украденное сердце Эссари…
Он слишком любил одну и ненавидел другого, чтобы пережить их союз.
***
Годы тонули в темноте. Эдсвил — правая рука Асандра; через его руки проходят все документы, ни одно заклинание не свершается без его ведома. Но никто не знал, что глухие ночные часы он проводил далеко от резиденции Ордена, в Живом Замке, пристанище Грешной Тройки и легиона Бессмертных.
Эдсвил смутно помнил, как это произошло. Стояла слепая мокрая полночь, дождь неистово хлестал землю водяными кнутами. Кабинет освещали несколько осевших восковых свечей.
Он исследовал зеркальце-коммуникатор, изъятый у пойманного шпиона, и размышлял. Внезапно стекло вспыхнуло, обдавая пальцы холодом, из него донёсся голос, уверенный и властный, берущий контроль над сознанием.
Разум Эдсвила затуманился. Он что-то говорил, с чем-то соглашался, в чём-то клялся… Эдсвил понимал, что у него хватит сил сбросить тягучую пелену, но не хотел этого. Ему нужно было хоть кому-нибудь выговориться.
Наутро он проснулся с гудящей головой и чёрным гербом на плече. Эдсвил знал, что теперь он в полной власти Ассахира и вариантов всего два: либо подчиниться, либо умереть. Он выбрал первое.
Эдсвил никогда не считал себя храбрецом, хотя в юности бесстрашно налетал на врагов и всегда шёл в атаку первым. Но те времена прошли, и он устал от жизни, в неполные двадцать три ощущая себя стариком.
Свадьба Эссари стала последним ударом. Было невыносимо видеть её в компании мерзкого Гермиона, улыбаться и шутить как ни в чём не бывало, спрашивать, как у них дела и вежливо отказываться от приглашения на обед. Эсси всё ещё считала его своим другом, а он сгорал в безумном пламени страсти, с каждым днём сходя с ума всё больше. Ему необходимо было выместить на ком-то свою злость, иначе она бы задушила его изнутри.
Эдсвилу доставляло какое-то порочное удовольствие сражаться на той, тёмной стороне. Он нападал на тех, с которыми неделю назад пил чай, хладнокровно произносил заклятия и смотрел, как мучились в агонии его вчерашние соратники. И на месте каждого он видел Гермиона.
Эдсвил мечтал однажды сомкнуть руки на его шее и своими глазами увидеть, как жизнь покинет тело мужа Эссари. Ненависть и любовь раздирали душу на части, и Эдсвил уже почти разучился отличать одно чувство от другого. Разум плавился под натиском бешеного огня.
Орден Скрытых и Грешная Тройка считали его своим, но Эдсвил нигде не ощущал себя дома. Он был словно двойной агент, так и не определившийся, какой организации на самом деле служит.
Потом он узнал, что Эссари ждёт ребёнка.
Мир развалился на части. Перед глазами висела кровавая завеса, Эдсвила обуревала жажда рвать на куски, он метался по полю битвы и дико рычал. Ребёнок! Ребёнок, который мог оказаться его сыном или дочерью! Он всегда хотел дочку, как и Эссари. А Гермион ждал сына.
Но это оказалась девочка, прекрасная, как молодая луна, потому что в ней текла кровь его Эсси. Однако вместе с ней по жилам малютки разливалась и другая кровь, чёрная, проклятая — кровь её отца. Эдсвил одновременно и любил, и ненавидел это дитя.
Новость о том, что Гермион лишился прав наследования и позже бежал в Преисподнюю, Эдсвил воспринял с мрачным удовлетворением. Теперь-то Эссари поймёт, за кого вышла замуж, поймёт, что он был прав все эти годы — Гермион никогда не изменится. О, если бы она признала это и пришла, если бы бросила этого взбалмошного идиота, если бы сказала, что всё ещё любит своего Фила!.. Он бы ей всё простил.
Они бы поженились, вырастили вместе ребёнка… Как они могли быть счастливы!
Но Эссари не пришла, и Эдсвил понял, что она никогда не бросит Гермиона, каким бы он ни был. Никогда. А значит, напрасно надеяться и ждать. Нужно смириться с действительностью.
Но он не мог забыть Эсси и, чтобы перестать любить, попытался возненавидеть.
Орден Скрытых знал, что Ассахир обязательно нападёт на малышку Астори, и всеми силами старался этого избежать. Для защиты матери и дочки решено было использовать заклинание сокрытия. Но магия простых волшебников, даже самых сильных, не могла противостоять энергии демона. Заклятье обычного человека не принесло бы пользы.