КАТЕНЬКА. А будет ли у нас нынче кто-нибудь?
ГОРСКИЙ. Ты знаешь, милая, что день рождения у меня – семейный праздник. Это всем известно, и никто ко мне не ездит в этот день, разве по крайней необходимости.
КАТЕНЬКА. Это жалко!
ГОРСКИЙ. Почему же? Разве тебе скучно с нами? Или кто-нибудь тебя особенно интересует?
КАТЕНЬКА. Вы, дяденька, столько наделали мне вопросов, что я не знаю, на который сперва и отвечать вам. С вами мне весело, но я люблю многолюдство, и люди для меня никогда не бывают лишними. Меня никто не интересует особенно – да и кому? все такие смешные – эти судьи, становые, помещики наши… А их жены и дочки… Всё это так смешно и так забавляет меня…
ГОРСКИЙ. Шалунья, ветреница!
Явление IV
Те же и Иван.
ИВАН. Батюшка, барин, Николай Матвеич… ей-богу-с…
ГОРСКИЙ. Что, брат Иван, ты никак уж?..
ИВАН. Нет-с, батюшка барин Николай Матвеич… ей-богу-с… и маковой росинки во рту не было…
ГОРСКИЙ. А капелька уж попала в горло?
ИВАН. Ей богу-с… уж так водится… Нынче, то есть, день вашего рождения, а мы службу господскую знаем…
ГОРСКИЙ. Да, я знаю, что ты без причины не хватишь.
ИВАН. И вестимо-с, батюшка барин Николай Матвеич, вестимо… то есть всегда или для праздника, или для барской, то есть, радости-с… для именин… для рождения… А что бы я был за слуга вашей милости… ваш, то есть, день рождения, батюшка барин Николай Матвеич… а я бы, то есть, не выпил бы-с… Ведь я еще служил вашему батюшке, покойнику-то барину… царство ему небесное!.. Матвею Ильичу… Право слово-с…
ГОРСКИЙ. Верю, верю, Иван: ведь мы с тобою не вчера познакомились.
ИВАН. А как же-с!.. Право-с!.. Сызмаленьку был на посылках при батюшке барине Матвее Ильиче… Бывало, царство небесное… без Ванюшки ни на час… всё будь тут… а Ванюшке-то было всего пять годочков… так в барских хоромах и рос… И покойница барыня… царство небесное… то есть, матушка-то ваша Авдотья Семеновна… тоже изволила жаловать… Бывало, из своих рук изволила и розгами Ванюшку… а чашка чаю уж всегда была… и тарелка со стола. Ведь и батюшка-то мой покойник… царство небесное… Филат Кузмич, был в милости… он и камердинер, то есть, и управляющий… право слово-с…
ГОРСКИЙ. Ну, хорошо, Иван! Пока ноги держат, ты там не зевай. После обедни придут крестьяне – так чтобы за угощением не было беспорядка, суматохи. Всего было бы вдоволь. Сам не сможешь – скажи Алексею и Петру; а пока можешь – хлопочи до упаду.
ИВАН. То есть, накажи бог… коли споткнусь, пока не свалюсь совсем… Буду бегать, что легавая собака… (Спотыкается в дверях).
Явление V
Те же, кроме Ивана.
ГОРСКИЙ. Это в задаток, что не споткнется, пока совсем не упадет!{10} Ну, дети! нынешний день наш!.. сходим к обедне… помолимся богу… поблагодарим его за нашу мирную, счастливую жизнь… Потом покажемся крестьянам… а остальное время – всё наше! Теперь пойдем в сад – погуляем… Время прекрасное…. солнышко уж высоко… Пойдемте… надо пользоваться жизнию… дорожить каждою минутой…{11} Марш!.. (Подает руку Лизаньке, а Мальский – Катеньке).
Действие второе
Явление I
ЛИЗАНЬКА (одна). Вот уже прошел месяц со дня его рождения, а дела идут всё хуже и хуже…{12} Да, видно приходится проститься с нашим счастием!.. (Молчание).{13} Боже мой! а как мы были счастливы!.. Один день походил на другой, и все дни были так прекрасны… Его любовь заменяла нам всё и давала всё… Для нас он отказался от женитьбы, от службы… в нас нашел он свое счастие, нами жил, дышал, мы были дети его сердца, предметы его попечений, забот, дум, самых снов… А теперь как он переменился!{14} И отчего такая перемена? За что он так возненавидел меня? Что я ему сделала?.. Отчего такая ненависть после такой любви?.. Да – он ненавидит меня… Самые ласки его ужасны: в них есть что-то странное – когда он жмет мою руку или целует меня – мне становится и стыдно и страшно… Отчего это? – оттого, что его ласки принужденны, насильственны: он хочет ими загладить свое дурное обращение со мною – старается победить свое ко мне отвращение… Зачем он не скажет мне прямо, что я ему ненавистна, что нам надо расстаться…{15} Я намекну ему об этом – надо же положить этому конец!.. (Смотрит в окно). Вон они идут рука с рукою… оба веселы… довольны… счастливы… Что ж, надо же кому-нибудь быть счастливым!..
10
Добрый слуга, добрый человек – и усерден и верен – только болтушка, как все бесхарактерные люди… Не пьяница, а иной раз хуже пьяницы: выпьет рюмку, раскиснет, расплачется, начнет уверять в своей любви… точно пьяная старуха…
11
Добрый бог создал, нас на радость и счастие… а чтобы мы были достойны их, он посылает нам и горести… Будем же терпеливо сносить ненастье жизни и пользоваться каждою минутою ведра.
12
Тогда он поразил нас удивлением – это было в первый раз в такой степени… а теперь мы уже и не удивляемся… к чему нельзя привыкнуть?..
Да, видно, приходится проститься с нашим счастием!
13
14
Он худеет, лицо его искажается внутренним страданием… Он становится брюзглив, тяжел… Всегда бывши душою всех, он делается мучителем всех и самого себя особенно… Что же это такое? Положим – есть какая-нибудь причина его страданий – болезнь или что другое, но ведь он так благороден, его характер так тверд… бывали с ним и прежде огорчения, но мы никогда не узнавали о них по его лицу или поступкам… напротив, в таких случаях он старался казаться еще веселее… Нет! не так сносят несчастие люди с таким характером!.. Боже мой! неужели до такой степени может измениться характер человека?
15
Расстаться? оставить этот дом, эту деревню, эту реку, этот сад, эти поля, леса?.. Не значит ли это расстаться с миром – ведь я не знаю другого мира и всякий другой мир страшен мне!.. А моя тихая уединенная комната!.. Но, видно, так нужно, – и…