— Нет… Понимаете, ребенок девятый класс заканчивает, ГИА…
— А вы не знаете, другие знакомые у него были? Старые приятели?
— Нет. — уверенно ответил Павел Иванович. — Все поумирали. Он тогда и удалился в свою землянку, потому что никого из близких не осталось. В смысле, кроме нас.
— Он сказал, что ушел умирать. А через двадцать лет передумал. — торопливо добавила гостья. — Он, вообще-то, крепкий был. Особенно, когда двадцать лет в лесу просидел.
— А как вы узнали, что он переехал?
— Он нам открытку прислал, на Фефин день рождения. Очень он любил Фефу! А в открытке и сообщалось…
— А вы примерный текст помните?
— Ну… — протянула Лидия. — Он там, в основном, просто поздравлял. Про переезд пару слов, что соседи хорошие…
— А почему он вдруг передумал и решил переехать? Про это писал?
Вмешался супруг Лидии:
— Так из-за вашего общежития! Он нам буклет прислал, вместе с открыткой. Вот, пишет, наконец, цивилизованное место для таких как он… Для волшебного народа, то есть. Писал, что перемены, наконец. — он нахмурился и забормотал. — Социализм… Перестройка… Демократия… Свобода узникам… Ну, или что-то в этом роде. Радовался, короче.
— Понятно. — задумчиво проговорила я.
— Ну, нам пора! — жизнерадостно произнесла Лидия. — Угощение мы вам оставим!
Мне, конечно, все это угощение даром не нужно, но не заставлять же их тащить все обратно.
— Спасибо.
Мы с гостьей перетаскали снедь на кухню, чтобы посетители смогли забрать свой столик. Вернувшись в комнату, я застала главу семьи за странным занятием: он медленно брел по помещению, согнувшись в три погибели, и волочил за собой свой лапоть.
Заметив меня, мужчина смутился и произнес:
— Тапок забыл забрать.
— Угу. А сигареты? — я кивнула на тумбочку.
— Оставьте для Аристарха! В смысле, он любил. Очень.
Я представила, как живя в экологически-чистой тайге, дед смолит сигареты.
Гости тем временем быстро собирались (переобуваться обратно не стали, просто сложили свои сапоги, кроссовки и босоножки в пакет) и откланялись, чуть ли не отбивая земные поклоны.
— Ну, будьте здоровы!
— До свидания. — попрощалась я.
Что ж. Весьма полезное времяпрепровождение. Теперь я на девяносто девять процентов уверена, что преступление никак не связано с прошлым колдуна Аристарха. А врага он себе нажил именно тут.
А еду полевым отдам.
Убрав еду в холодильник, я помыла посуду. Проходя мимо мусоропровода, осторожно приоткрыла дверцу. Вроде, никого…
В глубине ящика промелькнул розовый лысый хвост.
Ай!
Ладно, пора спать. Я решила, что лягу в гостиной, на диване. Покушаться на кровать колдуна не хотелось.
Однако не успела я улечься, как из кухни послышался какой-то приглушенный шум. Вроде, посуда гремит?
Проверять желания не возникло, а вот тумбочку к двери я передвинула. Надеюсь, крыса не сможет прогрызть дверь…
Спокойной ночи.
2
К утру я узнала, что голуби могут: ворковать, ворчать, рычать (!), громко хлопать крыльями несколько минут подряд (зарядку делал?), а главное ходить туда-сюда по какой-то неровно лежащей доске, которая каждый раз подскакивала с громким деревянным стуком!!!
Короче, надоел мне этот птичник под окнами. А, точнее, на лоджии.
Я встала и поплелась размуровывать дверь. Тут же на кухне раздался какой-то топот. Крыса, что, возомнила себя Фредом Астером?!
Я отодвинула тумбочку и решительно бросилась устраивать разборки. И тут же споткнулась о какой-то пакет. К счастью, он был забит чем-то мягким и был всего лишь отфутболен на другой конец коридора. А могла ведь и ногу сломать! Или ноготь.
— Это еще что?
Я подошла к пакету и заглянула вовнутрь.
Хлеб. Пакет был набит пятью батонами хлеба в полиэтиленовых пакетах.
Я похлопала ресницами:
— Гости, что ли, оставили?
Похоже на то. Я отодвинула пакет в сторону и все-таки дошла до кухни. Никого. Мусоропровод закрыт.
Вот, я вроде на кухне, а делать ничего не хочется… А не спуститься ли мне в кафе? Интересно, оно уже открыто?
Кафе змеевки я нашла сразу, как и говорили, оно находилось в торце здания. Витрина очень милая, увитая хмелем. Внутри оказалось еще симпатичнее: солнечная сторона, все помещение украшали полевые цветы. Пахло свежестью, травой, росой…
— Привет! — поздоровалась Злата. — Как спалось?
— Как будто я заночевала на площади святого Марка.