— По договору!!!
— А! Дошло. — хмыкнула я. — Вы в договоре купли-продажи указали одну сумму, а на деле заплатили другую. Чтобы налог меньше платить…
Председатель слегка покраснел и буркнул:
— Все по совести, покупатель не в накладе…
— А теперь вы в накладе.
— Я требую, чтобы он вернул деньги!
Я развела руками:
— По закону сделать ничего нельзя. Как вы докажете, что платили больше?
— Это грабеж!
— Мошенничество. Но недоказуемое.
— Вы все заодно! — объявил мужчина.
Тут на лестничной клетке появился бравый участковый. А за шиворот он держал полевого. Того самого, что отдал мне изумруд. Представитель органов правопорядка хмуро спросил, обращаясь к полевому:
— Эта гражданка?
— Да! — захныкал мужичок. — Она отобрала мой изумруд!
Не успела я возмутится, как Яромир тряхнул полевого:
— Этот изумруд — краденый. И тебе еще предстоит объяснить, как он к тебе попал.
— Да нашел я его! На земле валялся!
— Сейчас принесу. — я обернулась, взяла камень с журнального столика и вернулась к порогу. — Держите.
— Этот? — строго спросил витязь.
— Наверное…
— Так. А вы, берегиня, можете объяснить, как он к вам попал?
— Полевой хотел мне его сбыть за пять тысяч, не знаю чего…
— Евро!
— …а когда услышал на лестнице шаги змея, то избавился от камня и сбежал.
— Кто-нибудь может это подтвердить?
— Кто ж его знает? — честно ответила я.
Председатель громко хмыкнул и пробормотал что-то о разборчивости в связях.
— Этот камень украли из ювелирного салона этой ночью. — объявил Яромир.
— Да с чего ты взял, что этот?! — возмутился полевой.
— Думаешь много в округе изумрудов такого размера?
— Не знаю… — протянул задержанный. — Но я его нашел! Это клад!
— Это ворованное. Пошли снимать показания. — он потащил мужичка за собой вниз, на полпути обернулся ко мне. — Вам отчет под дверь положу, если угодно.
— Спасибо. — рассеянно проговорила я.
Они ушли.
Председатель взмахнул пухлыми руками:
— Да то же это творится! Воры! Грабители в нашем общежитии!
— Вряд ли. — опровергла я эту версию. — Скорее всего, он его и вправду нашел. Полевые грабить магазины не будут…
— Сбытчики краденого в нашем общежитии! — сменил версию причитаний мужчина.
— И это сомнительно. Кто ж такому доверит драгоценность? Сомневаюсь, что камень стоит пять тысяч евро.
— А вы у своего… подозреваемого спросите. — вдруг хмыкнул председатель.
— У змея? Почему у него?
— О времена, о нравы! Вы даже не знаете, чем ваш… подозреваемый занимается?
— И чем же? — сдержано спросила я.
— Он оценщик! Антиквариата, драгоценностей…
Я вспомнила, как дракон начал рассуждать, глядя на камень: «Двадцать один карат, но с изъяном…». Значит, он его сразу оценил, прямо на глаз. Ну да, у них ведь целые сокровищницы…
Мой морализатор — собеседник продолжал вздыхать:
— Я знал, что от этих полевых одни проблемы будут! Бегали тут с лопатами, всю землю перерыли… Клады они, видите ли, ищут.
— А чего вы их сюда позвали, таких нехороших? В свое общежитие.
— Да кто их звал! — фыркнул председатель. — Сами прибежали. Да еще с картами.
— Игральными?
— Этого еще не хватало! Сокровищ. Клад искать собирались.
— Ну и как?
— Единственное, что они нашли — краденый камень! Надеюсь, Яромир разберется. Он, знаете ли, неплохо поддерживает здесь порядок.
Больше председатель ничего не сказал, но фраза «в отличие от вас» просто витала в воздухе…
Минут через сорок я благонравно постучала в дверь отделения полиции.
— Войдите. — однако, увидев меня, Яромир сразу же помрачнел. — Отчет занесу позже, как и сказал…
— Я помню. Просто хотела спросить: что удалось выяснить про камень?
— Отчет…
— Скажите своими словами.
— Говорит, что нашел его в траве возле дома.
— Странно…
Тут Витязь произнес странную вещь:
— Возможно, его выронил грабитель.
— Выронил камень в двадцать один карат? Вы, все-таки, подозреваете полевых? Или Луговичка?
Радомир усмехнулся:
— Странно, что вы начали называть наиболее безобидных обитателей общежития.
— Самые безобидные часто оказываются преступниками. — пожала плечами я. — Но в данном случае, я имею ввиду, что вор, совершив такую кражу, просто потерял драгоценный камень… Бестолковый какой-то вор. И что изумруд делал в траве?
Коллега молча склонился над бумагами.