— Это, что, заразно? Предыдущий посетитель тоже ботинками кидался…
Дракон молча кивнул в ту сторону, куда был совершен бросок. Я повернула голову.
Ботинок медленно полз по полу.
У меня отвисла челюсть:
— Это еще…
— Вели ему показаться. — посоветовал дракон.
Я помедлила от неожиданности, потом рявкнула:
— А ну на пол! Выходить с поднятыми руками! Руки за голову! Оружие, валюта, наркотики?!
Из-за батареи буквально вывалился маленький седовласый человечек и уткнулся носом в пол. Одну руку он держал за головой, а вторую, на всякий случай, поднял вверх.
— Домовой?! — поразилась я. — Ах, так вот кто…
Тут до меня дошло, кто топал на кухне (прости, крыса!), рассыпал крупы, кто скурил сигареты, о какой мешок с хлебом я споткнулась в то утро. А, главное, вот почему родственники колдуна так странно себя вели! Разные каши, потом лапоть… Они хотели увезти с собой домового.
— Так, это, конечно, многое объясняет, но разве домовой — это такой уж ценный трофей? Эй, да встань уже с пола!
Человечек послушно поднялся, не опуская руки. Я взглянула на его лицо и быстро повернулась к тумбочке. Там родственник колдуна оставил фотографию покойного…
— Щур! — воскликнула я. — Да это же щур! Дух покойного.
— Угу. — согласился дракон, вытаскивая сигарету.
Домовой с надеждой на него посмотрел, змей вытащил вторую.
— Но, опять-таки, непонятно, зачем разводить такие сложности даже из-за щура?
Дракон прикурил обе сигареты, и они с домовым дружно задымили.
— Помощник им так был нужен? Чтоб посуду мыл? Или они так уж любили покойного родственника?
Дракон и домовой дружно усмехнулись и заговорщицки переглянулись.
— Эй, вы! Хорош в гляделки играть! Если знаете, то говорите!
Заговорил змей:
— Может им нужно самое ценное, что было у могущественного колдуна?
— Квартира? Так она ж муниципальная…
Домовой засмеялся, поперхнулся дымом и закашлялся.
— Что-нибудь еще? Относящееся к более раннему периоду? — туманно намекнул дракон.
— Да откуда мне знать! Про него же никто ничего не знает! Даже родственники.
— Только то, что он был могущественным колдуном. И умер.
Я открыла было рот, чтобы потребовать от дракона перестать изображать сфинкса и сказал по-человечески, но тут и до меня дошло:
— Колдовская сила! Ну, конечно! Когда колдун умирает, он должен передать свою силу наследнику! Вот чего родственники приехали, да со своим… своей… с подростком, короче. Тьфу, вот ненормальные, кто же пожелает своему ребенку такой участи?
Тут я вспомнила кое-что еще. Фразу витязя: «Проклятье это, а не мотив!».
— Ой, кажется, я знаю, кто настоящий наследник… А ну хватит дымить в квартире!!!
— Значит, ты и есть наследник колдуна. — без обиняков объявила я.
Витязь, сидящий за своим рабочим столом, устало поднял голову:
— Нет.
— Не верю. Колдун огласил свое решение по наследству только тебе, да еще запретил о нем болтать. Зачем, если наследник не ты?
Яромир лишь глухо сказал:
— Я только храню его последнюю волю.
— Зачем тебе это нужно?
— Да кто сказал, что мне это нужно!!! — не выдержал витязь.
— Если б не было нужно, ты бы отказался. — пожала плечами я.
Мой коллега резко помрачнел.
— Он что, заставил тебя? — предположила я.
Яромир горько усмехнулся.
— Ну да, любое принуждение мгновенно развязывает тебе руки по нашим законам. — опровергла я свое предположение. — Но что тогда?
— Иди домой, женщина. — устало проговорил витязь. — Что тебе еще нужно?
— Меня, вообще-то, прислали расследовать убийство! Я выяснила, что завещание колдуна, вовсе не мотив! И, кстати, раз уж огласил свою последнюю волю, значит, ждал смерти! Ну, то есть, чего-то опасался.
— Он был немолод. — сухо заметил Яромир.
— А по данным его родственников, вполне себя бодро чувствовал. Собирался участвовать в жизни общежития… А тут вдруг назначил себе наследника…
— Если не хочешь закончить так же, как он, то езжай домой. — вымученно проговорил мужчина.
— Да чего ты заладил?
— Неужели ты не понимаешь?! Колдун был самый сильный из нас! Самый! И где он сейчас?! Если он не смог противостоять…
— А почему самый? — перебила его я. — А дракон? То есть, змей? Он разве слабее колдуна?
— Я сказал, самый сильный из нас. — угрюмо напомнил коллега.
— А он, значит, не из ваших? В смысле, с противоположной линии фронта?