– Я здесь! – неохотно отозвался Арафат, выходя из-за толстой квадратной колонны. Бетонный потолок нависал, ощутимо давя на психику. Весь огромный подземный гараж тонул во тьме, лишь стрежневой проезд виднелся в скудном свете голых лампочек, горящих в полнакала.
Абу-Джихад Халил Ибрагим аль-Вазир, шествующий навстречу, сверкнул голливудской улыбкой. Изящного сложения, с элегантными локонами на голове, заместитель председателя ООП куда больше напоминал «ночного ковбоя», мальчика по вызову, чем сурового воина. За спиной зама сопел вечно потный Имад Лугние по прозвищу Гиена, в обнимку со своим любимым «калашниковым».
«Темные силы во тьме», – покривился Ясир.
– Пора? – буркнул вслух, принюхиваясь. Ноздри щекотал дорогой парфюм.
– Раи-ис![4] – Абу-Джихад жеманно приложил пятерню к сердцу. – Твоего слова ждут новобранцы!
– Далеко? – кисло спросил Арафат.
– Рядом!
– Поехали. Только быстро!
Все трое залезли в пыльный «Лендровер», и Гиена завел мотор. Фары мигом вымели мрак, упершись в сломанные ворота. За ними ширился еще один гараж – в цоколе торгового дома «Пикадилли», крепко сидевшего напротив улицы Хамра.
Пуская гулкие эхо по лесу обшарпанных бетонных колонн, джип выбрался к обширному хранилищу, залитому холодным светом неоновых трубок. Толпа мальчишек лет тринадцати-четырнадцати, в живописных лохмотьях, но с автоматами в руках, радостно завопила, сливая тонкие голоски в волне энтузиазма:
– Абу-Аммару и Палестине мы приносим в жертву свою душу и свою кровь!
Арафат выбрался из машины, растягивая толстые губы в деланой улыбке. Заученным армейским жестом приставил ладонь к бедуинскому клетчатому куфии. Он терпеть не мог дурацкий платок, но эта деталь одежды давно уж стала частью образа. Вон, половина восторженных пацанов, потрясавших «калашами», щеголяет в «арафатках».
Набрав воздуху, Ясир прокричал:
– Наша Палестина ждет свободы и независимости! Мы никогда не согласимся жить рядом с Израилем! Палестина будет существовать вместо Израиля! И вам, молодым бойцам, освобождать палестинские земли – от Ливана до Египта!
Худущий лопоухий мальчик не сдержал ликования и выстрелил одиночным вверх. Пуля отзвенела рикошетом, а на голову ушастому осыпалась штукатурка.
– Машалла, машалла! – выдохнул Гиена, грозя пистолетом юному автоматчику. – Едем, раис. Нас ждут в Шатиле.
– Едем.
Вскинув руку на прощанье, Арафат полез на заднее сиденье. Абу-Джихад примостился рядом, нагоняя запах мужского пота и женских духов. Чувствуя возбуждение, Ясир сжал зубы.
«Иншалла…»
Минуя сломанный шлагбаум, «Лендровер» выехал на улицу по крутому пандусу. Прохладный воздух с моря задул в приоткрытый лючок, вороша локоны Абу-Джихада. Ясир длинно вздохнул, смиряясь под накатом внезапной тоски. Борьба, борьба, борьба… Вся жизнь – борьба. Деньги, деньги, деньги… Борьба за деньги? Хм… Сразу два смысла, и оба – поганые. Остановиться бы… Выйти из машины, хлопнув дверцей. И один, совершенно один, оглушенный тишиной… Упиваться покоем взахлеб…
– Кыс эммэк! – выругался Гиена, и Арафат вздрогнул, выпадая из мечтательного флёра.
Навстречу прошмыгнул старенький «Рено», а впереди неспешно катил синий фургон, заляпанный французскими и арабскими надписями, одинаково славившими шаверму от старого Юсуфа.
Нетерпеливо посигналив, Имад пошел на обгон, и тут начали происходить события. Задняя дверка фургона вскинулась кверху, и на палестинцев в упор глянуло дуло пулемета КПВТ.
Ясир Арафат очень ясно, очень четко видел все действо, как будто перед ним прокручивали кадры в замедленной съемке. Две смутные фигуры в касках, горбившиеся в тени за пулеметом, открыли огонь. Хваленое пуленепробиваемое стекло не выдержало ударов калибра 14,5 мм – лопнуло, поражая осколками. Вторая или третья пуля в очереди разворотила Абу-Джихаду грудь, а следующая снесла голову.
Изворотливый Имад почти успел выпрыгнуть из джипа – он уже распахнул дверцу, напружинился для броска… Две пули опередили Гиену, почти разорвав худое тело.
– О-о-о! – отчаянно взвыл Арафат – и захлебнулся кровью.
Короткая очередь разнесла движок, ломая и круша поршни. «Лендровер» будто подпрыгнул, валясь набок, уходя в перекат… Грохоча и скрежеща, джип врезался в ограждение, полыхнул клубом дымного пламени, но никому, ни водителю, ни пассажирам уже не было больно.