Выбрать главу

Пришлось вновь отступить с занимаемых позиций прямо в объятия тех, кто жил мечтами о реставрации «славного коммунистического прошлого». А они уж окончательно охмурили Хасбулатова, как ксендзы Козлевича, перечисляя свистящим шепотом номера дивизий и отдельных спецназовских полков, танковых бригад и соединений штурмовой авиации, готовых по получении условного сигнала немедленно взяться за оружие и выступить на защиту Верховного Совета и неувядающей социалистической Конституции во имя восстановления СССР и советской власти.

Перечислялись и фамилии генералов и министров (нынешних и бывших), банкиров (наших и зарубежных) и предпринимателей, тайных советников и обиженных фаворитов, готовых на все во имя спасения родины «от ельцинской диктатуры и сионистского ига». Главное, не упустить время, когда следует подать условный сигнал.

Как говаривал Ленин: «Сегодня — рано, завтра — поздно!»

И все со страхом смотрели на Кремль, удивляясь долготерпению президента. Что ни говори, но, несмотря на все фанфаронство, напоминающее временами поведение школьников 6–7 класса в отсутствие учителя, включая и знаменитый крик «атас» стоящего на стреме, президента в Верховном Совете побаивались.

У всех в памяти осталось истерическое заявление депутата Астафьева о том, что в разгар мартовского съезда на территорию Кремля введен спецназ. Многих пробрала дрожь.

А депутат Исаков, потребовавший импичмента Ельцину, говорил эти слова с выражением такой смертной тоски в глазах, как будто спецназовцы уже волокли его в пыточный застенок. Депутат подчеркнул, что голосование по этому вопросу должно быть обязательно тайным, чтобы, упаси Бог, президент не дознался, кто и как по этому вопросу голосовал.

Но после реплики депутата Астафьева даже самые храбрые решили на всякий случай воздержаться даже при тайном голосовании.

Ведь достаточно было одного движения президентских бровей, чтобы надоевшего ему депутата Слободкина, взяв за руки и за ноги, просто выкинули за дверь конституционного совещания, как в достопамятные времена Ивана Грозного.

Правда, в отличие от тех времен, его не посадили на кол и даже дали возможность, отдышавшись, дать на ходу пресс-конференцию. Но в зал больше не пустили, выкинув вслед и его проект новой советской Конституции.

Страх пронизывал Верховный Совет неоднократно. Чуть ли не ежедневно то один, то другой депутат, неожиданно взяв слово, делал заявление о том, что президент (или кто-нибудь из его окружения, а окружение президента, в целом, считалось еще хуже самого президента) тайно посетил одну из элитарных воинских частей, вроде дивизии имени Дзержинского, где согласовал с командованием список депутатов, подлежащих, как обычно заявляли депутаты, «интернированию».

Президент молчал. Его молчание истолковывалось как слабость и нерешительность, столь явно продемонстрированные Ельциным в марте.

Это дало повод отставному генералу Филатову опубликовать в газете «День» призыв к русскому народу, «который должен поступить с президентом, как поступил египетский народ с изменником Анваром Садатом». То есть расстрелять президента в упор из автоматов, забросав предварительно гранатами.

Это дало повод депутату Илье Константинову с трибуны съезда возглавляемого им Фронта Национального Спасения объявить о начале «народно-освободительной войны против оккупационного режима Ельцина». А самого Ельцина публично вздернуть на Красной площади.

Это и дало повод кокетливой Сажи Умалатовой заявить, что президента следует повесить за ноги, вниз головой.

Это дало повод лидеру «Трудовой Москвы» Виктору Анпилову не согласиться со всеми перечисленными мерами, поскольку, по его мнению, президента следует отдать на растерзание толпе.

Это дало повод и самому Хасбулатову заявить, что «закон и палач» встанут на пути любой попытки президента вырваться из порочного круга путем разгона Верховного Совета.

Все они знали, что говорили, поскольку ксерокопии проекта президентского указа уже по тайным каналам «приплыли» из канцелярии Ельцина в канцелярию Хасбулатова. Поэтому их совместные действия уже очень напоминали попытку остановить идущий танк с помощью заливистого собачьего лая.