бесконечно устремляется вперед! Балюстрада не тронута временем! Мне знакома каждая ложбинка, каждая выемка на старых массивных каменных бордюрах; а это- сохранившийся фрагмент крепостной стены с маленькими сводчатыми проемами, через которые я любила смотреть на воду и бросать в нее камушки. Какое смятение чувств! Ком подступает к горлу, перехватывает дыхание! Слезы наполняют глаза. - Шумная, мятежная река! Унеси с собой мою боль, облегчи страдание! Как бессмысленно сложилась жизнь! Как стремительно быстро она пролетела и закончилась! Я будто бы прощаюсь с ней здесь и сейчас, или...пытаюсь найти в себе силы начать все отсюда? Все-все сначала?...
Нет. Сердце отзывается тупой давящей болью. В нем нет больше надежды и света. Там- темнота.
***
Ясное солнечное утро следующего дня. Воздух чистый и свежий, бодрящий прохладой. Лето постепенно теряет свою силу, уступая свои права осени. На деревьях местами заметна желтизна, и под ногами изредка шуршат опавшие листья. Вдали видны скалы, пики которых уже покрыты снегом. Кавказ!- Воспетый в стихах великими русскими поэтами. Кавказ!
Сегодня я пойду к дому своего детства. Смогу ли я его найти?...
Городок сияет солнцем и чистотой и располагает к долгой прогулке. Петляя по небольшим улочкам центра, изредка заглядывая в маленькие модные бутики , оформленные на европейский лад, я вспоминаю каждую улицу, переулок, названия которых все те же. На домиках и зданиях красуются таблички с именами великих русских и осетинских литераторов и государственных деятелей Советского Союза. Я четко знаю дорогу домой, помню адрес- Л. Толстого 39. Двухэтажный дом, всего восемь квартир. Вот и наш маленький "Детский парк"- дом уже совсем рядом, за углом! Сердце волнуется. Но где же калитка, через которую нарядная, маленькая девочка выходила с бабушкой гулять? Я захожу через большие ворота (они сохранились) во двор...
Боже милостивый! Огромный орешник посреди небольшого палисадника! -Все сохранилось! Но я с трудом узнаю наш дворик. Он стал намного меньше, рядом появились новые частные постройки. В центре под высоким деревом беседка с длинным сколоченным дощатым столом и скамейками. Ее поставили на широкую асфальтированную дорожку, где мы цветными мелками чертили классики, играли в мяч и устраивали разные соревнования. А моя бабушка в свободные от работы дни, сидя на лавочке неподалеку, была нашим арбитром. Ее очень любили дети, и она, всегда веселая, казалось, становилась большим ребенком. Тогда ей было всего пятьдесят, меньше, чем сейчас тебе, Мой Родной!
Присев на краешек скамейки на этой самой дорожке, искореженной временем, я с грустью всматриваюсь в наш дом. Фасад не тронули с того времени! Он совсем выцвел, обветшал, окна подъездов кричат своей старостью на фоне европакетов всех восьми квартир. Я захожу в подъезд. Та же входная дверь, обитая коричневым дутым дермантином, мозаика из мелкой цветной плитки на площадках, те же широкие деревянные перила, выкрашенные в рыжий цвет, старая низкая дверь на чердак, где в дождливую погоду вывешивали белье, темный подвал, в сырой прохладе которого бабушка хранила вкусные запасы... Какое все близкое и родное! Только двери наших квартир теперь новые, массивные, плотно закрытые друг от друга, как и сердца людей. А на месте ранее огороженного деревянным заборчиком садика с цветами вместо... играющих в мяч детей, теперь паркуются иномарки. А вот и старая калитка, поржавевшая от времени- ее просто заложили с улицы кирпичом.
Мой дорогой, бесценный мой друг! Теперь, гуляя по своему городу и сидя здесь, в этом далеком, но таком близком дворе под старым раскидистым орешником, густо увешанным плодами, я пишу эти строки, листая в памяти главы жизни. И сейчас, с высоты своих лет отчетливо понимаю, что только те годы детства, прошедшие в этом стареньком теплом доме, были для меня самыми лучшими. Мои родители были замечательными людьми, но зачастую слишком строгими, властными, слишком правильными, практичными по сути, чересчур высокопоставленными. Сейчас я признаюсь себе в том, что почти никогда не испытывала душевной теплоты и спокойствия в родительском доме, хоть он всегда был полной чашей, даже можно сказать, через край. И только здесь, с заботой и русской простотой бабушки и прадедушки, прошедшего две мировые войны(тоже строгого, но очень доброго), я чувствовала себя по- настоящему счастливым ребенком. И даже режим, занятия, прочтение книг и прочие обязанности давались легко и интересно. Оставшись одна, бабушка перебралась в Старинную Ригу, к взморью, где жила с сыном- маминым братом. Сюда я приезжала отдохнуть, пожить с бабушкой, проводила незабываемые месяцы летних каникул, будучи уже старшеклассницей, а затем студенткой. В дальнейшем бабушка переехала в Санкт- Петербург, до конца своих дней скорбя о своем любимом Мите.