— Замерзла, что ли? Вроде не холодно у вас.
— Какое там, вчера какая-то птица врезалась в мое окно, стекло треснуло, дует. Мама звонила в ЖЭК с утра, но когда там придут заделать — неизвестно. Что принес? Пироженку? Пойдем на кухню, чай пить будем. У тебя когда следующая процедура?
— Завтра. Третья уже.
И ведь не последняя. Чем больше материала получим, тем лучше, но смотреть на этот шланг сил нет.
— Так тебе и надо, не будешь в науку лезть. Так что там случилось? — спросила она, поставив чайник на плиту. — Ты спичек не видел? Завалились куда-то.
— Держи, — подал я ей коробок. — Слушай, там утром... короче, неприятность у нас...
— Остановили вас на дороге? ГАИ?
— Хуже. Когда мы ехали назад, нас тормознул сторож... садовое товарищество там...
— Что ты тянешь, Андрей? — Томилина побледнела, уставилась на меня своими глазищами — Говори уже? Нагрубили кому-то? Жалобу писать будут?
— Там труп был, — вывалил я ей новость.
Лена открыла рот, закрыла.
— До прибытия? А вызов почему не оформили?
— Не было вызова, Лена. Там... мужика из КГБ убили, понаехала куча целая, с обеих сторон. И менты, и чекисты. Перетрясли всё. Меня завтра в прокуратуру вызывают...
На Томилину было больно смотреть. До нее начало доходить, в какую жопу мы попали из-за хозяйственного Миши и ее доброты. А как отказать? Свои же. А теперь расхлебывать.
— Что дальше будет, Андрей? — спросила она.
— Выговор. Тебе и Харченко. Мишу еще и за использование транспорта в личных целях дергать могут. Поэтому запомни — ты ничего не знала. Водитель отпросился поехать, зачем — не сказал.
— Это почему?
— Потому. Одно дело, если водила один всё сделал. А другое — группа лиц по предварительному сговору. Тут и уголовное дело возбудить могут — воруют бензин, то се.... Что бы кто ни говорил, никому и никогда не признавайся, что ты знала, зачем Харченко поехал. Понятно?
— Да, — кивнула она. — А что будет с нами? Чайник закипел, подожди, заварю свежий сейчас.
Вот я бы так не смог. А женщины наши — запросто, не думая. Тут мир рушится, творится неизвестно что, а она встает и идет жратву мужику готовить. Жениться, что ли? Ну нет, обожду пока.
— А ничего не будет. Держись этой версии, и кроме выговора — вообще ничего. А скорее всего и его не будет — я тут с товарищами из обкома пообщался. Вроде настроены помочь нам.
— Ну да, ты же... Андрюша, обними меня, — Лена подошла ко мне и прижалась грудью к лицу.
Как-то потом не до чая было. Мы в спальню переместились настолько стремительно, что я и опомниться не успел. Опасность, как оказалось, тоже неплохой афродизиак.
Полетел куда-то халат, а вслед за ним и пижама с вязаными носками. А я показал просто чудеса скорости, раздеваясь быстрее опытного стриптизера. Поцелуи, жадные и беспорядочные, так и летали по нашим телам, которые сплелись в какую-то очень сложную конструкцию.
— Ты же не оставишь меня, Панов? — спросила Лена, пока моя голова лежала у нее на груди и я неспешно водил пальцем по торчащему розовому соску со слегка припухшей ареолой. — Не бросишь?
Я только крепче сжал мою «рыжую».
Глава 2
В районную прокуратуру я поехал к восьми. Ну, чтобы вот прямо к открытию. А что — отстрелялся, и на волю. Бояться еще нечего. То, что нашли чекиста, дело серьезное, но пока вскрытие проведут, пока пошевелятся, уголовное дело хорошо если в этом году завести успеют.
Спросил у дежурного, где кабинет следователя Рыжикова, поднялся на второй этаж. Вот сколько пришлось за жизнь побывать в прокуратуре, а запах не меняется. Бумажные души, одно слово. В архивах так еще пахнет.
Следак вчерашний, он и приглашал. Послушаем, что скажут. А как же, в таких местах даже «Здрасьте» говорить надо с осторожностью, а то при надобности переврут в три секунды.
Прокурорский вроде как не очень доволен был ранним визитом, но сам виноват — время не назначил. Демонстративно посмотрел на часы, на сейф позади себя. Показал важность, гад, типа, занят офигенно. Я без приглашения сел на стул, молчу. Ясен пень, раздеваться не стал, шапочку вязаную только свернул и в карман спрятал, да «молнию» на куртке расстегнул.
Следак еще что-то демонстративно поискал в выдвижном ящике стола, потом решил всё-таки, что пора:
— Рассказывай, как оказались на месте, где нашли труп.
— Вроде уже вчера все обсказал?
— Давай заново.
Вот же...Я с трудом сдержался, чтобы не выматериться.
— Ехал в машине, сторож под колеса бросился, остановились, он показал.
— С кем ехали, откуда, давай, мне что, клещами из тебя тянуть надо?
А сам, гад, хоть бы карандаш для видимости в руку взял. Не говоря уже о бланке протокола.
— Вы бы представились для начала, — осторожно заметил я. — Звание, фамилия. А то на вас даже формы нет.
— Помощник прокурора Рыжиков, — скороговоркой выпалил следак. — На вопросы поставленные отвечай.
— У нас что здесь, товарищ Рыжиков? — спокойно продолжил интересоваться я. — Допрос? Опрос? Тогда почему протокол не ведется? Беседа? Так договариваться надо. Понимаю, вы — человек занятой, но и у меня учеба, я прогуливать ее не хочу. Уголовное дело по факту гибели гражданина Афанасьева не возбуждено еще?
— Нет, — скривившись, как от внезапной зубной боли, признался Рыжиков, кивнул в потолок — Наверху решают, кому вести....
— Ну и зачем тогда спешить? — удивился я. — Возбудят дело, пришлете повестку, я явлюсь. Или если беседу провести, так я всегда готов. Хотите, я вам предоставлю график работы и расписание занятий, чтобы вы могли сориентироваться? Ну, решить, когда вам удобно будет, — я достал из кармана записную книжку и открыл ее якобы в готовности продиктовать любые сведения.
— Не надо, — отмахнулся следак. — Вызовем потом.
«Вот и хорошо», — подумал я, выходя на улицу. Сейчас для этого прокурорского это обычное дело. Почти. Никакой шумихи нет, и он спокойно будет отыгрывать стандартные шаги: ждать результата вскрытия, идти на доклад к начальнику, решать, когда возбуждать. Даже если сверху гаркнут, в лучшем случае завтра. Или вообще, в начале января. Куда спешить? Ну а ко мне и вовсе оперов прислать могут, те и опросят.
Меня вот интересует, а за кого товарищ Гришин в этой схватке будет? В прошлый раз выиграл Андропов, опубликовав приговор суда. И дав команду «Фас!» в газеты с телевизором. Топить Щелокова и Ко. Будет это не скоро, не в этом году, и даже не в следующем. Но кто знает, а вдруг начнут зачищать всех свидетелей, до кого дотянутся? Что-то мне от таких мыслей стремновато стало.
А с другой стороны, от судьбы не уйдешь. Да и что сейчас бояться того, чего еще не случилось?
А в институте всё по-старому. Вот что хорошо в учебе, начиная с четвертого курса, так это циклы. На тебе две недели подряд психиатрии. Или ухогорлоноса. Или терапии. А потом еще чего-то. Есть, конечно, накладочки, если в начале курса цикл, а лекции еще не отчитаны. Крутись как хочешь. Но наш студент вывернется. И, как в том старинном анекдоте, на вопрос, за сколько выучит китайский язык, уточнит только, когда сдавать.
А у нас психи. Хорошая кафедра, спокойная. Без визга и штурмовщины. Несмотря на изучаемую дисциплину, преподы не людоеды. И насчет работы можно договориться. Всего-то постояли, пообщались об атипичных нейролептиках и агранулоцитозе. На уровне базара в курилке. Но показал, знания имеются, отпускать не страшно. Вот и сегодня, походили, пообщались с больными для написания учебной истории болезни. Мне досталась дамочка, у которой сестра украла красивые бедра и грудь. Лечение уже подходило к концу, выписка на горизонте, поэтому рассказ у нее получился скомканный и вялый. И ладно, не страшно. Психиатрия, она в анекдотах веселая. И в кино. А в жизни — большей частью печальная.
Зато когда вернулся, меня ожидал приятный сюрприз. Препод наш, Алексей Павлович, пригласил Царенко. Легендарный дядечка, помню его. Штучный товар, таких пациентов уже не делают. Артист настоящий. Дорогого стоит.
Завели мужчину, на вид лет шестидесяти с копейками, солидного, в костюме, галстуке. Улыбчивый, вообще на психбольного не похож. Прошел, спокойно сел на стул.