— Менингит. Но я в маске был, в перчатках, и антибиотики принимаю…
— А, фигня, — махнул он рукой. — Давай, что там у тебя?
— Вот, — достал я пакет из мешка. — Надеюсь, разберетесь, что кому. Но на всякий случай — табак вам, бегемотики — Инне, а платок — Анне Игнатьевне.
— А мне что? — спросила Лиза.
— Что останется, всё тебе, — сказал я. — Счастливого Нового года!
Артисты подвезли меня до елочного базара. Вредная всё-таки работа у них. Железная печень нужна, чтобы праздники пережить. Но и заработать шанс тоже есть. Как в том анекдоте, где наш актер из провинциального ТЮЗа отказывается от съемок в главной роди у Спилберга из-за ёлок.
И игрушек купил. Стеклянные яблоки, шары, шишки, сани с Дедом Морозом, румяную Снегурку. Красота. Лет через сорок такое будут продавать за сумасшедшие деньги, а сейчас копейки стоит.
А ветки мне еловые выбрали. Так отдали, мол, всё равно выбросили бы. Мелочь, а настроение подняли. Даже захотелось запеть припев самой известной песни про первоянварское утреннее похмелье. А она написана уже? Да! Вон, из колонок где-то звучит, как по заказу поставили: «Happy new year, happy new year, may we all have a vision now and then of a world where every neighbour is a friend».
У подъезда столкнулся с родителями Томилиной. Мы с ними почти врезались друг в друга в дверях, я еле отпрыгнуть успел. С отцом ее, Александром Тимофеевичем, я ни разу еще очно не встречался — впечатление произвел самое благоприятное. Такой седоватый морщинистый «колобок» лет пятидесяти с лишним. А мама Лены, как увидела меня, сразу улыбаться начала, сбросив обеспокоенное выражение лица.
— Здравствуйте. Извините, что не подхожу — сами понимаете.
— Да уж, угораздило вас, — угрюмо сказал Томилин. — Не повезло.
— Да всё в порядке будет, вот увидите, — попытался успокоить я их.
— Мы там вам еды привезли, — начала рассказывать Клавдия Архиповна. — Чтобы отметить было чем. Телевизор отец приволок.
— «Юность», хоть и маленький, но показывает ого-го, — не удержался от похвальбы Томилин. — Ленка знает что там к чему. Ладно, неси свои ветки, с Новым годом тебя.
— И вас с праздником! — крикнул я и побежал к лифту.
Глава 4
— Дорогие друзья! Кремлевские куранты отсчитывают последние минуты 1980 года.
Причмокивающего Брежнева удалось включить в самый последний момент — «Юность», которую привезли родители Томилиной, все никак не хотела настраиваться, пришлось закреплять антенну за окном. На улице выла вьюга, снег слепил глаза.
— Уходящий год вобрал в себя многое: были в нем трудности и огорчения, были и успехи, и радости. Но провожаем мы его с добрым чувством. В год славного ленинского юбилея советские люди поработали самоотверженно и вдохновенно…
— Неужели ему не могут в ЦКБ сделать нормальный зубной мост? — Лена внимательно смотрела выступление Генсека, можно сказать, внимала каждому слову.
Брежнев и правда, говорил невнятно, выглядел откровенно плохо. Сколько ему еще осталось? Чуть больше года. В ноябре теперь уже следующего, восемьдесят второго, начнется гонка лафетов, после Брежнева умрут Цвигун, Суслов…
— В этой пятилетке сделан крупный шаг в развитии экономики. Повысилось благосостояние народа. Более 50 миллионов человек справили новоселье…
— Его на сильное снотворное подсадили плотно, — я хлопнул пробкой шампанского, разлил символически шипучку по обычным стаканам: бокалов у меня дома не было. — Поэтому и дикция нарушилась.
— Откуда ты это знаешь?
— У нас на курсе девочка учится — у нее папа в ЦКБ работает.
— Что за девочка? — Томилина ревниво на меня посмотрела, не выдержала, ущипнула за ляжку.
Мы валялись на матрасе абсолютно голыми — сразу после возвращения от Шишкиных я предложил произвести взаимный осмотр на предмет менингококковой сыпи. Процедура слегка затянулась, финал вышел бурным — Лена даже несколько раз ударилась головой об стену. Одеваться после секса было откровенно лень — да и праздничной одежды с собой у Томилиной не было. Остались голыми. Подруга сначала стеснялась, но потом привыкла, даже не боялась подходить к окну — благо метель скрывала все лучше любой шторы.
— Какая тебе разница? — я ущипнул докторшу ответно. — Неужели ты меня ревнуешь?
— Вот еще! Это меня все ревнуют!
— Ты про своего бывшего?
— Да, — Томилина тяжело вздохнула. — Следил за мной, буквально ни на шаг от себя не отпускал.
— Поэтому вы развелись?
— Я не хочу про это! Давай не в Новый год… Вон уже куранты бьют.